Ахинеева пята преобразований

Если демографическая политика государства не будет меняться, то завтра в вузы России не только не будет конкурса, просто некого будет принимать физически... Не по этой ли причине в высших эшелонах вузовской власти нашей страны формируется снежный ком штатных преобразований? Преподаватели высших учебных заведений в панике от грядущих должностных сокращений. Это всего лишь лицевая сторона медали…

Ее же оборотная сторона – плохо звучащий “квартет” “великих методистов” высшей школы современности. Как тут только “музыканты” не садятся: то программированное обучение, то “ленточное”, то “блочное” расписание, то тестирование, то трехэтапный экзамен, а значимость высшего образования прогрессивно по ряду направлений снижается. Где только не встречаешь выпускников вуза: торгующими на рынке, в охранных агентствах, на автомойках, бензозаправках…

Сколько разговоров о растущих перегрузках студентов, сказывающихся на их здоровье! Приводятся леденящие душу цифры: на каждую 1000 обследованных студентов вузов до 800 больных.

И, как ни странно, у всех, причастных к этому, прекрасная мина на лице при плохой игре. Во главу-то угла в процессе обучения испокон веку в советском, а теперь российском образовании, не студент ставился, а сама система, его готовящая. Чего было церемониться: народу, желающего высшего образования, в последние 30–40 лет всегда было много. Конкурсы большие…

Посмотрите пристрастно на сложившуюся технологию обычного занятия в группе, где численность студентов “зашкаливает” за десятку: один отвечает, а все остальные погружены либо в свои мысли, либо с превеликим трудом пытаются вникнуть в то, что говорит отвечающий. И перегрузка возникает отнюдь не от сложности решаемой проблемы, а от организованного… безделья! И до тех пор пока доминантой будет длительность занятия, а не уровень овладения каждым студентом темой, так и будет продолжаться. Можно, конечно, “озадачить” всех сразу письменной работой, но и тут опять заминка: один задачу решил в два счета, а другому она не по зубам. Замкнутый круг?

Отнюдь, уж чего-чего, а велосипеда изобретать не надо. Еще две сотни лет назад внедрил (и эмпирически доказал преимущество своих внедрений) великий педагог Ян Амос Коменский. Большую группу воспитанников он делил на малые, во главе ставил неформального лидера. Сам же выступал в роли консультанта, помогая только тем, у кого работа нарушалась. И дело, на основе само - и взаимообучения шло, если верить историкам, “как по маслу”...

Безусловно, без опытов Коменского до сегодняшнего дня мы бы с пеной у рта доказывали, и то, что при организации обучения в малых группах простои сводятся к минимуму или совсем исчезают, и то, что в высшей школе принцип Коменского должен быть доминирующим.

Аналогична ли природа перегрузок у преподавателей студенческим? Да! Нагляднее факта нет: где за рубежом лектором читается столько раз одна и та же лекция, сколько у нас? Настоящая лекция – это итог колоссальной работы, это, как премьера в театре! Значит, один раз прочтенная, она обречена жить (и изучаться) в дальнейшем либо в ксерокопии, либо в форме статьи до появления нового лекционного шедевра…

На этом фоне достаточно комично выглядит пресловутое свободное посещение лекций, которое когда-то мы внедряли по заморским образцам. Там-то, откуда была привезена эта “новация”, процесс был продуман еще со времен средневековых университетов: студент, имея свободный график обучения, в промежутке между практическими занятиями мог посещать лекцию, читаемую по одной и той же теме разными лекторами (автором – профессором и его дублерами: доцентом, ассистентом), в разное время… Не посетить же лекцию (особенно профессора), в силу ее новизны и уникальности, студент (особенно выпускник!) никак не мог, иначе на рынке труда его неизбежно конкуренты обходили.

У нас же свободное посещение поняли по-русски: хочу – хожу, хочу – нет. С другой стороны, стоит ли посещать лекцию, когда лектор выходит к кафедре с потертыми листками текста, который он читал еще родителям некоторых студентов, из числа присутствующих, или полностью повторяющего учебник. Да еще в аудитории либо капает с потолка вода из прорвавшейся системы водоснабжения, либо зимой температура воздуха не выше 10 градусов по Цельсию, а летом – дышать нечем…

В этом ракурсе иной раз с грустью анализируешь зарубежный опыт: казалось бы, от каких таких щедрот “прижимистые”, в общем-то, капиталисты в ином заморском вузе создают ситуацию, когда преподавателей больше, чем студентов? Для нас во всей своей кондовости встает вопрос: “Откуда взять столько педагогов (на преподавательское место что-то нет очередей на бирже труда!) и денег на зарплату этой “прорве”?” А если всех существующих занять не имитацией преподавания, а истинным преподаванием, убрав из программы каждого предмета по 50% балласта?

Кто и по каким каналам покроет издержки? Капиталодержатель, для которого вуз, собственно, и будет готовить кадры. И платить капиталист будет преподавателю, однозначно, не за количество часов, отбытых в учреждении, а за дело, цена которому – число лучших душ, “обращенных” педагогом “в веру” рабодателя. И чем “светлых” голов и “золотых” рук больше, тем и зарплата выше, без всяких ограничений! Конечно, для этого нужна полная ясность: кому, каких специалистов, в какой срок, в каком количестве, какого уровня и качества надо подготовить. Не по этой ли причине мы толчемся на одном месте столько десятилетий, совершенствуя не систему обучения, а контроля, отстав от зарубежных коллег по некоторым направлениям навсегда?

В подготовке врача преподавательский актив самая болевая точка. Увы, среди нас больше авторитарных личностей. И это не вина наша, а беда: готовила нас советская система с ориентацией на репродукцию знаний. Особенность мышления воспитанника, его инакомыслие до сих пор в массе педагогов не ходовой товар. Увы, совдеповский тезис “инициатива наказуема” действует и сегодня, как и многое другое. Понятно, студент, задающий трудные вопросы, – это “заноза”, которая не дает расслабиться, требует от педагога постоянного обновления собственных знаний и умений. Легче подавить авторитетом, только вот каким…

Взгляните на расписание занятий большей части вузов, оно обычно полностью игнорирует так называемую кривую работоспособности индивида: в начале дня, недели, месяца, семестра уровень работоспособности низок, к середине – достаточно высок, к концу – опять снижается. Стало быть, и предметы по трудности (на интервале: день-семестр) должны распределяться в расписании одинаково: легкие – в начале, трудные – в середине, а в конце – опять легкие.

Щас-с-с.., как в Украине говорят: “Разбежись и гэпнись…”.

Какая-то “светлая” голова в противовес “ленточному” придумала “блочное” расписание. Внешне все вроде бы продумано: студент “оседает” на одной кафедре на две-три недели (не как в “ленте”, появляясь наскоками!). На первый взгляд: не распыляется внимание, легче контроль, “выживаемость” знаний выше и т. д., и т. п. Однако, что получается на практике?

Лекции (в силу разных причин организационного плана) читаются иной раз бессистемно, никак не подкрепляясь практическими занятиями. Не говоря о том, что лектор превращается в нечто среднее между магнитофоном и попугаем.

А если принять во внимание, что профессура, как правило, в возрасте, то, следовательно, в значительном проценте случаев, ловчит, перекладывая далеко не легкий лекционный труд на младших по званию. Хорошо, если на доцентов, а то и на ассистентов. Каков от этого уровень знаний студентов в массе (особенно выпускающихся), даже признавая то, что иной ассистент стоит половины ученого совета вуза, говорить много не надо.

Однако, негативный эффект обучения формируется куда более сложным механизмом. Не столько “запредельный” возраст большинства преподавателей, не столько то, что чаще, чем следовало бы, репродуцируется чей-то чужой опыт, способствуют этому негативизму, сколько резкое отличие стилей отношений наших и зарубежных персоналий: профессор (доцент, ассистент) – ректорат. У них ректорат существует для того же профессора, а у нас – профессор – для ректората. Сущность этой лингвистической тонкости в том, что, к примеру, уход из зарубежного учебного заведения даже не очень лояльного руководству, но классного специалиста по собственной инициативе – явный и трудно сглаживаемый “прокол” в работе администрации. У нас же могут спокойно заявить: “Не нравится – никто не держит…”. И в лояльщине, во всеобщем “одобрямсе”, где ни над кем не каплет, интересы студента уходят на второй, а то и на третий план…

Трехэтапный экзамен… Опять копируем Запад. Да, существует у них такая система: на первом, втором и третьем этапах контроля предлагается до двух тысяч вопросов (на каждом!). Выдерживают подобную “встряску” далеко не все студенты, поскольку вопросы такие, что не всякий наш профессор на них ответит после недельного раздумья. Почему бы и нам так не сделать, если мы действительно печемся о престиже, отдаче вузовского образования?

“Централизованные” сборники тестовых заданий имеем и мы, но создается такое впечатление, что это издания ради издания: ни в одной официальной депеше из Москвы не было и намека на то, как и кто определял (и определял ли!) ту же валидность этих тестов. Наконец, что, собственно, они помогают проверить?

Сам не так давно сдавал экзамен, обучаясь на сертификационном цикле факультета повышения квалификации. И в одном из билетов, “скроенных” в столице, встретил вопрос (цитирую по памяти): “Кто, когда создал и возглавлял в 1-м Московском медицинском институте кафедру гигиены?”…

Если я, ростовчанин, находящийся за 1000 км от Москвы не буду владеть этой информацией, то (с профессиональной точки зрения) на мое реноме будет поставлена до конца жизни несмываемая клякса?

Хотим или нет мы это признать, но наша вузовская система, построенная в догматически “вертикальном” стиле, подразумевающем в контрольном задании только один ответ правильный, совершенно игнорирует жизненный примат альтернативности и “латеральности” мышления, когда допускаются неизбежные ошибки и промахи. Жизнь – все-таки не вокзал, где, действительно, можно увидеть категоричные таблички “Выхода нет” …

Критиковать всегда проще, даже и тогда, когда новации выше ахинейного уровня. Скоро уже четвертый год в группах, с какими мне приходится работать, я использую, во-первых, преимущества матричного планирования учебной нагрузки. Оно помогает увязать уровни преподавания, уровни контроля в единое целое. Между прочим, это давнишний прием планирования! Главная трудность для педагога тут – найти единый стержень изучаемой тематики и переломить собственный стереотип “вертикальной” педагогической стратегии и тактики.

Во-вторых, использую оценку психологических особенностей в восприятии и переработке информации личностью обучаемого. Этот прием также давно апробирован и в мире, и в России. На основе психологических портретов большая группа студентов мною дробится на малые по принципу личностного дополнения.

Результаты, конечно, пока скромные: мало времени прошло с начала исследования. Да и потом, подобные внедрения значительно выиграли, если бы и матричное планирование использовалось не одним преподавателем, на которого окружение по понятным причинам смотрит с напряжением, и не на отдельно взятой кафедре. И психологические портреты личности определялись бы не тогда, когда группы уже сформированы и подходят к финишу, а еще при поступлении в вуз.

И все же, с учетом всех этих оговорок, отчетливо проявляется корреляционная связь между стилями преподавания, уровнем работоспособности, скоростью и качеством усвоения материала как у отдельных студентов разных психологических типов, так и в их малых группах.

И даже, если брать во внимание то, что система контроля знаний студентов в наших вузах строится чаще всего, мягко говоря, на парадоксальной парадигме: кто учит, тот и экзаменует, мои подопечные выделяются не только с позиции понимания предмета, но и с конформистских позиций при собеседовании на устном экзамене, кому бы они его не сдавали.

И что более всего отрадно: когда кафедра организовывала электив по проблемам типологии личности, в мою учебную комнату, рассчитанную на 16 мест, “набивалось” до 50 слушателей и не только из-за “шкурных” интересов получить запись в зачетной книжке…

Константин Жижин, доктор медицинских наук, доцент Ростовского государственного медицинского университета 16.12.2012