Два романа А. П. Чехова

Если ты достиг возмужалости и кончил науки, то recipe: feminam unam и приданого quantum satis.
Я так и сделал: взял feminam unam (двух брать не дозволяется) и приданого. Еще древние порицали тех, которые, женясь, не берут приданого (Ихтиозавр, XII, 3).
Я прописал себе лошадей, бельэтаж, стал пить vinum gallicum rubrum и купил себе шубу за 700 рублей. Одним словом, зажил lege artis.
Ее habitus не плох. Рост средний. Окраска накожных покровов и слизистых оболочек нормальна, подкожно-клетчатый слой развит удовлетворительно. Грудь правильная, хрипов нет, дыхание везикулярное. Тоны сердца чистые.
В сфере психических явлений заметно только одно уклонение: она болтлива и криклива. Благодаря ее болтливости я страдаю гиперестезией правого слухового нерва. Когда я смотрю на язык больного, я вспоминаю жену, и это воспоминание производит во мне сердцебиение. Прав был тот философ, который сказал: “Laguna est hostis hominum amicusque diaboli et feminarum”. Тем же недостатком страдает и mater feminae – теща (из разряда mammalia).
И когда они обе кричат 23 часа в сутки, я страдаю наклонностью к умопомешательству и самоубийству. По свидетельству моих уважаемых товарищей, девять десятых женщин страдают болезнью, которую Шарко назвал гиперестезией центра, заведующего речью. Шарко предлагает ампутацию языка.
Этой операцией он обещает избавить человечество от страшных болезней, но, увы! Бильрот, неоднократно делавший эту операцию, говорит в своих классических мемуарах, что женщины научились после операции говорить пальцами и этим образом речи действовали на мужей еще хуже: они гипнотизировали мужей (Memor. Acad., 1878). Я предлагаю другое лечение (смотри мою диссертацию). Не отвергая ампутации языка, предложенной Шарко, и давая полную веру словам такого авторитета, как Бильрот, я предлагаю ампутацию языка соединить с ношением рукавиц. Мои наблюдения показали, что глухонемые, носящие рукавицы только с одним пальцем, бессловесны даже и тогда, когда бывают голодны.

Прямой носик, дивный бюстик, чудные волосы, прелестные глазки – ни одной опечатки! Прокорректировал и женился.
– Ты должна будешь принадлежать только одному мне! – сказал я ей, женясь. – Розничную продажу безусловно запрещаю! Помни!
На другой день после свадьбы я уже заметил в своей жене некоторую перемену. Волосы были жиже, щеки не так интересно-бледны, ресницы не адски черны, а рыжи. Движения уже были не так мягки, слова не так нежны. Увы! Жена есть невеста, наполовину зачеркнутая цензурой!
В первом полугодии я застал у нее фендрика, который лобызал ее (фендрики любят gratis’ные удовольствия). Я объявил ей первое предостережение и во второй раз строго-настрого воспретил розничную продажу.
Во втором полугодии она подарила меня премией: у меня родился сынишка. Я поглядел на него, поглядел на себя в зеркало, опять поглядел на него и сказал жене:
– Сюжет заимствован, матушка! По роже вижу! Не обманешь!
Сказал и объявил ей второе предостережение с воспрещением попадаться мне на глаза в продолжение трех месяцев.
Но эти меры не подействовали. На втором году у моей жены был уже не один фендрик, а несколько. Видя ее нераскаяние и не желая делиться со своими сотрудниками, я объявил ей третье предостережение и выслал ее вместе с премией на родину под надзор родителей, где она находится доселе.
Гонорар родителям за кормление жены высылается ежемесячно.
А. ЧЕХОВ