О непонятном, ненужном и высшей справедливости

ТЕКУЩИЙ НОМЕР
№2 (29) февраль 2002 г..

Уважаемый председатель и члены президиума!
Уважаемые делегаты и гости!

Я благодарю вас за возможность высказать свое личное и только свое личное мнение в дискуссионном плане. Сейчас выступал председатель профсоюза медицинских работников. Если говорить о наших профсоюзах, то скажу коротко – они нас очень плохо защитили в это смутное время. И сегодня научный сотрудник без степени, хирург получает 500 рублей в месяц. В три раза ниже прожиточного минимума, и еще умудряется платить вам профсоюзные взносы из этой своей зарплаты. Что сделал профсоюз, чтобы защитить их? Может быть, вы что-то и делаете в этом плане, но мы этого, к сожалению, не знаем и не чувствуем.

Сейчас прозвучала очень неприятная новость о том, что наши коллеги объявили голодовку. Я думаю, что это не должно пройти мимо нашего съезда. Это наша солидарность. Значит, руководство наше должно вникнуть в эту ситуацию и помочь. И я думаю, было бы правильно, если бы наш уважаемый руководитель профсоюза сегодня был вместе с этими людьми, и вместе с ними голодал, пока этот вопрос не будет решен.

Пока самое большое впечатление на меня произвело вчерашнее выступление Галины Ивановны Гусаровой из Самары, которая показала, как конкретно в целой области можно бороться с наркоманией, если руководители области осознали величину опасности. Мне представляется, что этот опыт должен найти повсеместное распространение в России.

Я не инфекционист, я детский доктор, но меня удивляет, почему инфекционисты ослабили внимание к ВИЧ-инфекции. Разве здравомыслящий человек будет больного с холерой держать в своей семье? А ВИЧ – это еще хуже. Посмотрите, какими гигантскими темпами увеличивается у нас ВИЧ-инфекция. Неужели не ясно, что все принятые меры работают не очень эффективно, Что мы ждем? Профилактическая работа – это очень важно. Ну, а если человек уже болен и опасен для общества? Тогда что? Я бы построил специальный и самый красивый город, в самом красивом месте нашей страны, с потрясающей инфраструктурой и замечательными лечебными учреждениями. Я сам готов приехать туда и работать с больными детьми. Но в этом городе должны жить те, кто опасен для общества, больные с ВИЧ-инфекцией. В нем могут жить по желанию и те “гуманисты”, которые этого не понимают, рассусоливают о правах человека, но забывают о праве общества – не умирать. И мы не первооткрыватели в этом. Это сделала Куба. Посмотрите! Что мы ждем, я спрашиваю?

Теперь о нашем съезде. Это прекрасно, что он есть. Это прекрасно, что руководство Минздрава и руководство ассоциации начали находить общий язык и начали слышать друг друга. И главное предназначение нашего форума, с моей точки зрения, – это выработка общего мнения врачей страны по актуальным вопросам организации здравоохранения, по нашим проблемам, по болевым точкам и по путям нашего дальнейшего развития, то есть выработка коллективного мнения медиков страны, с которым должен считаться Президент, Правительство и Минздрав. Я думаю, что если даже наша ассоциация, я бы ее назвал Общероссийской ассоциацией, не будет заниматься ничем другим, и этого будет вполне достаточно. Структурно представляю нашу ассоциацию не только как врачебную, но и как общемедицинскую, которая должна отражать интересы и врачей, и фельдшеров, и медицинских сестер, и лаборантов и, извините, научных работников, которые работают в системе здравоохранения. Она должна иметь свои филиалы по всей стране и объединять узкопрофильные ассоциации, союзы, которые действуют в системе здравоохранения. Естественно, что наша ассоциация должна работать на общественных началах в основном, но обладать сильным и влиятельным голосом.

Но я не совсем понимаю некоторые вопросы, которые мы обсуждаем на нашем съезде: врачебная корпорация, врачебная палата, врачебное самоуправление. Выступают представители США со своим опытом и учат нас, как жить, а мы слушаем. Начнем с Америки. Я американскую систему здравоохранения знаю очень хорошо, и в гробу ее видел. Хуже системы нет. Американцы от нее плачут. Это не система здравоохранения, а это безжалостный бизнес. Вы прочитайте выступления Билла Клинтона и Хилари Клинтон (еще до Моники) по этому вопросу, в начале их деятельности, пока им голову не открутили. Они же пытались почти скопировать нашу, российскую, доперестроечную систему здравоохранения, а мы что, полные идиоты? Мы хотим американскую систему, построенную на частном бизнесе перенести на нашу землю? Изучаем их опыт! Нам нужно приехать в Америку и рассказать им о нашей бывшей системе здравоохранения. Она была бедной, но по своей идее лучшей в мире.

Вы знаете, например, что в Америке не хватает медицинских сестер. Почему? Потому что корпорация медицинских сестер следит, чтобы их было меньше, чем надо, чтобы была искусственная потребность в них, чтобы сестры были “на вес золота”, чтобы они больше зарабатывали. Вы знаете, что даже плохой сестре в Америке замечание трудно сделать. Она плюнет и уйдет в другой госпиталь работать. Никакой конкуренции среди них нет, чтобы лучше работать. За свое место они не держатся, всегда возьмут в другом месте. Как у нас, но по другой причине в недалеком прошлом было. Нам такое самоуправление нужно?

Или вопрос о качестве медицинского обслуживания. Я был оперирован в Америке и говорю вам, что если убрать высокотехнологичные операции, на которые у нас просто нет денег, а оставить нашу общеврачебную практику, качество нашей работы ничуть не хуже, чем там. Вы думаете, эти корпорации следят за качеством работы? Нет, за качеством работы стал следить сам пациент, который если что не так, подает в суд. Вот, что подстегнуло американских врачей в последние годы получше относиться к своей профессиональной работе. И они стали бояться только этого контроля, контроля пациентов. И только.

Вы представляете, что бы было, если деньги Америки объединить с нашей системой? Я думаю, что нужно с Америкой заключить договор: мы внедряем у них нашу систему здравоохранения, а они полностью финансируют нашу. И давайте эту идею запишем в резолюцию нашего съезда. Шутка! Но она недалека от правды.

Далее. Вопрос о врачебной корпорации, врачебной палате и, главное, о тех функциях, которые, мы просим у государства.

Я очень сожалению, что Юрия Леонидовича нет сегодня на этом заседании съезда. Я не люблю говорить за глаза, но сказать об этом надо. Мы чувствуем, что он сам по себе сильный человек, настоящий хирург. Кроме того, ни для кого не секрет его хорошие отношения с президентом. Для нас это и хорошо, и опасно. Хорошо, что есть прямой путь к президенту, и можно решать многие наши вопросы напрямую. И плохо, если Юрий Леонидович вложит в голову президента гипотезу, которая нуждается еще в доскональном обдумывании. Как бы не получилось так, как с ОМС.

Когда создавалась ОМС, то была идея, что эти деньги будут плюс к бюджету. А что сделали? Государство обрезало бюджет здравоохранения ровно на ту сумму, которую дало ОМС. Более того, отрезали в два раза больше. И потому мы еще не достигли показателей 1985 года. Верните нам для начала хотя бы бюджет 1985 года и дайте плюс ОМС, вот тогда и посмотрим.

Георгий Алексеевич Комаров написал в газете, что нас не уважают в ВОЗе, и мы где-то на последнем месте. И это в какой-то степени стало следствием, что наша медицина по показателям покатилась вниз, т. е. в течение 20 лет у нас был спад. Правильно. И при коммунистах наплевательски относились к нашему практическому здравоохранению, и в последние 10 лет так же, а, может, еще и хуже. Я думаю, что хватит.

Теперь про Врачебную палату. Я сегодня на утренней общебольничной конференции спросил: кто-нибудь, что-нибудь знает о Врачебной палате? Не поднялось ни одной руки. Могу сказать вам откровенно, что и я узнал об этой идее только сейчас, на этом съезде. Может быть, это и гениальная идея, но нужно, чтобы все поняли, что она конкретно принесет нам, и не будет ли хуже. Помощники нашего министра очень плохо проработали этот вопрос с нами. Нужно сделать так, чтобы большинство из нас стали союзниками этой идеи и поняли, что это замечательно.

Вот у меня вопросы: мы что, будем создавать теперь параллельную с Минздравом структуру? У нас теперь будет два министерства? Одно общественное, а другое государственное? Новое общественное будет иметь свой бюджет, свои кабинеты, своих сотрудников в центре и на местах и, вероятно, не с маленькими зарплатами, как и в ОМС? Сколько это нам будет стоить? Там будут работать врачи, которых и так нам жутко не хватает. Как это общественное будет финансироваться? Это деньги плюс к здравоохранению или минус?

И самое главное, нужно ли забирать у государства или отбирать у него отработанные им функции. Существует целая система подготовки, переподготовки и аттестации кадров. Мы что ее должны теперь сломать и передать это нашей Врачебной палате? Конечно, государство с удовольствием нам все отдаст, а потом скажет: в медицине плохо, сами на себя и жалуйтесь. И послушайте, в проекте решения мы предлагаем сделать наше здравоохранение общественно-государственным. Не государственно-общественным, а именно общественно-государственным, т. е. разделить с государством всю ответственность за все безобразия, которые оно натворило и с нами, и с народом. Нет, пусть сначала именно государство все исправит под бдительным оком нашего союза – ассоциации, я бы сказал, под жестким общественным оком. Вот это и будет влияние общественности, а затем будет видно. Здравоохранение в стране должно быть, прежде всего, государственной заботой и нечего перекладывать заботу о нем на общественность. Строгий контроль общественности – это я понимаю, но не ответственность самому за себя.

Я надеюсь, что наш министр нормальный человек, и я не буду уволен с работы после того, что скажу то, что никто вслух не скажет: непонимание сути идеи Врачебной палаты привело к тому, что поползли слухи, что те, кто подсказал министру эту идею, строят для себя запасной аэродром. Зачем ему это надо? Этот вопрос до конца не проработан.

Ясно, что мы должны и защищать медицинского работника от того же государства, заставить государство не на словах, а на деле уважать работника здравоохранения, сделать жизнь врачей не нищей, а достойной, вставать на защиту медиков при разного вида оскорблениях, защищать их права, проводить просветительскую деятельность, входить в государство с законодательными инициативами и конкретными предложениями, которые ставит жизнь, направленными на улучшение здоровья нации и совершенствование медицинского обслуживания, снижение смертности. И все это должно быть на общественных началах. Хватит нам плодить бюрократию. От той, которую сейчас имеем, тошно.

Теперь про Хартию. Во-первых, мне не нравится само название. Послушайте: “Медико-социальная хартия Российской Федерации”. Вы понимаете что-нибудь? Можно как-то попроще, по-русски сказать. Вообще, слово”хартия” переводится как грамота. Из этой хартии-грамоты я никак не мог выяснить, кто я такой: “сословие” или “профессиональная когорта”? Она нам эта хартия–грамота ничего не прибавляет. Это не законодательный акт. Это сложно написанный труд, который, может быть, через строчку прочтут один раз в жизни и оставят в покое на всю оставшуюся. Да и Клятву Гиппократа, название которой знают все и не только медики, большинство из нас никогда не повторит наизусть.

Вот если бы важнейшие положения, которые можно извлечь из этой грамоты, были внесены в Закон о здравоохранении, регулирующий взаимоотношение общества, государства и нас, – это я понимаю.

Ну, примем эту хартию, и что дальше? Я лично профессора Георгия Алексеевича Комарова очень уважаю, и труд он затратил большой, но сомневаюсь, что надо хартию принимать в таком виде.

Большое значение имеет, конечно, резолюция съезда. Я перечитал прошлую резолюцию. Она была написана замечательно и, несомненно, явилась толчком к тому, что начались какие-то подвижки. Сегодняшняя должна быть написана еще резче, и нечего приглаживать и радоваться тому минимальному, что удалось добиться. Если даже первый разряд будет увеличен в два раза, это ничего не даст, его надо увеличить в четыре раза, чтобы наши люди, которые получают по 500 рублей, жили бы чуть-чуть получше.

Теперь о межведомственных научных советах. У нас что, Академия медицинских наук, которая должна координировать всю науку, ее не координирует? Считаю, что заместитель министра по науке в Минздраве должен быть, а вот многочисленные общественные научные комиссии нужно ликвидировать. Например, в Межведомственный совет по педиатрии входят ведущие специалисты вузовской науки России, НИИ России, академических институтов, в том числе и все главные специалисты Минздрава. В совете 16 комиссий по разным направлениям педиатрии, объединяющих не менее З00 детских врачей страны. Это огромная сила. Зачем тогда эти маленькие, крохотные комиссии Минздраву держать у себя? Для чего? Ведь у нас нет единства. Я хочу, чтобы было ясно, что межведомственные советы не принадлежат ни РАМН, ни Минздраву.

Мы должны, прежде всего, заниматься теми вопросами, от которых умирают дети. Убежден, что должна быть конкретная российская целевая программа, посвященная этому вопросу.

Мы должны поклониться педиатрам, которые в это смутное время, при общем повышении смертности в стране не дали повыситься младенческой и вообще детской смертности. Я бы наградил каждого педиатра страны за это орденом. И, кстати, того, кто руководил ими и непонятно почему был выгнан из министерства, тоже.

Ясно, нужны новые научные подходы, внедрение новейших мировых достижений в нашу повседневную практику, нужно финансирование научных исследований. Нужно переоснастить наш парк аппаратуры, который за 10 лет устарел, включая, прежде всего, реанимационную аппаратуру и лабораторную. По нашим подсчетам, на всю страну это в пределах 300–350 млн долларов. Не думайте, что это очень много. В открытой печати были опубликованы цифры наших заимствований. Оказалось, что медицинские структуры только аппарата президента закупают оборудования почти на такую же сумму. Нас что, за дураков считают, или мы правда дураки – те, кто работает в практическом здравоохранении. Как они умеют устраиваться? При коммунистах управление было на особом режиме. Все лучшее им. А остальное – народу. И не жили они по остаточному принципу. И сейчас тоже. Простой человек может лечь и лечиться бесплатно в Кунцевской? Никогда. Плати деньги и большие. Раньше все эти медицинские учреждения были для руководителей ЦК партии, обкомов, райкомов. А сейчас для кого? Опять для номенклатуры и богатеньких, между прочим, за наши деньги. Я не против, давайте им, но соразмерно дайте и нам, в практическое здравоохранение, детям.

Есть нормативные документы отпуска лекарств детям бесплатно. А ну-ка, получите их. Врачи выписывают рецепты, больные идут в аптеку, а им говорят, извините, нам не перечислило государство денег. Не верите – проверьте. Значит, у нас с законодательством по этому вопросу что-то не так. Руководителей, которые допускают это, нужно привлекать к уголовной ответственности. В этой связи нужно очень аккуратно подойти к внедрению хозяйственной деятельности в лечебных учреждениях. Найдутся такие руководители, что такую хозяйственную деятельность развернут, что нашему очень бедному народу лечиться будет вообще негде. Надо соблюсти, регламентировать, установить какую-то пропорцию. Богатенькие пусть платят, и на эти деньги лечить небогатых – это нормально. Я всегда говорю, что если богатые родители хотят своему ребенку в палату поставить пять телевизоров, – пожалуйста. Пять компьютеров, – пожалуйста, пять унитазов, – пожалуйста. Плати деньги. Но уровень диагностической и лечебной помощи детям из богатых и из бедных семей должен быть одинаков. Ведь никто не знает, из какого из них вырастут будущие ВВ.

И, наконец, кадры. Я уже в течение многих лет говорил, писал, выступал на телевидении и по радио: у нас будет беда. В поликлиниках все меньше и меньше педиатров. Молодые не идут. Работают пенсионеры. Профилактическая работа, которой мы славились, почти пропала. Профессор И. Н. Денисов, который был очень хорошим министром здравоохранения, привел потрясающие данные. Число врачей у нас, оказывается, выросло и достигло колоссальной цифры. Так, где же они? Почему пустует первичное звено – основа нашего здравоохранения?

И здесь мы президенту должны сказать прямо, что наступает катастрофа. Скоро в поликлиниках некому будет работать, если мы не введем экономические стимулы. О значении экономического стимула я вам приведу маленький пример. В последние годы был колоссальный отток медицинских сестер и врачей из Московской области в Москву, т. к. зарплата в Москве была выше, чем в области. Пришел губернатор Громов, поднял зарплату медицинским работникам, а теперь уже Москва начинает чесать затылок, т. к. врачи и медицинские сестры потянулись обратно к себе домой, в область. Все очень просто. Работают экономические механизмы.

Нужно обязать оканчивающих вузы отрабатывать в практическом здравоохранении три года по распределению. Опять тот же вопрос: конституция, личность, свобода и потребность государства. Мы же нашли возможность утвердить в Конституции статью о воинской обязанности на 2–З года. Почему же, если сегодня вопрос идет о безопасности здоровья страны, о вымирании, мы не можем внести дополнительный пункт в Конституцию?

Очень, конечно, важен экономический фактор, который будет способствовать закреплению специалиста на нужном, подчеркиваю, нужном для государства месте. Я лично после окончания института работал участковым педиатром без всякого экономического фактора. Просто, распределили, и вперед… А потом стал детским хирургом, и сегодня ничуть не жалею о годах работы на педиатрическом участке. Это для меня была большая школа. Мы же понимаем, что многие из тех, кто покинул медицину, с большим удовольствием вернутся обратно, если будут созданы человеческие условия жизни и работы. Хочу это увидеть при своей жизни.

Благодарю за внимание.*

Публикуется с небольшими сокращениями эмоционального характера. Продолжение публикации материалов IV (XX) Всероссийского Пироговского съезда врачей в следующих номерах “Врачебной Газеты”. Редакция предусматривает возможность публикации откликов и полемических суждений врачей, не имевших возможности участвовать в работе съезда. 16.12.2012