Статьи

ПРИ СПБХФА СОЗДАНЫ ДВА НОВЫХ УЧЕБНО-МЕТОДИЧЕСКИХ ЦЕНТРА

За серьезными изменениями на фармацевтическом рынке, к которым нелегко бывает приспособиться даже мобильным коммерческим предприятиям, с еще большим трудом поспевают высшие учебные заведения. Но к числу вузов, “тяжелых на подъем”, никак нельзя отнести С.-Петербургскую Государственную химико-фармацевтическую академию. Недавно при академии созданы два новых учебно-методических центра, о деятельности и планах работы которых мы постараемся рассказать читателям.
Во все времена общество нуждалось в высококлассных специалистах, в том числе в квалифицированных работниках аптек. В России врачевание и аптечное искусство стали развиваться, по сравнению с остальным цивилизованным миром, с опозданием. Поскольку русский народ был крепок здоровьем, то лечился в основном настоями трав, луком, чесноком, клюквой и баней.
Лишь в середине 19-го века в России были узаконены ученые звания и степени в области фармации – такие, как аптекарский помощник, провизор, магистр фармации (аптекарь). Аптекарская профессия стала весьма почетной, особенно, если специалист носил титул магистра фармации. С получением этого звания человек приобретал и право почетного наследственного гражданства.
Фармация – и профессия, и бизнес
Полтора века у нас ведется традиционная, классическая подготовка фармацевтов (в училищах и колледжах) и провизоров (в вузах). С учетом современных требований и знаний провизора и фармацевта в области фармакологии, фармацевтических и аптечных технологий, токсикологии, контроля качества лекарственных средств их образование и сегодня основывается на принципе: “Фармация – это не бизнес, а профессия”. И это правильно.
Однако перемены, произошедшие в политике и экономике страны, оказали существенное влияние на саму аптечную службу. И от фармацевтических кадров требуются знания уже не только в традиционной фармации, но и в других сферах – менеджменте, маркетинге, психологии, экономике, финансах. Анализ спроса на рынке труда свидетельствует о значительной потребности фармации в кадрах, и прежде всего, – в менеджерах всех уровней. Остро стоит вопрос кадрового обеспечения оптового звена, общей проблемой которого остается то, что трудно найти специалиста нужного качества. И оптовому звену, и производителям необходимы коммерческие директора (менеджеры высшего уровня). Нужны начальники отделов продаж, закупок, маркетинга, рекламы (менеджеры среднего уровня). Необходимы и менеджеры начального уровня – по продажам и по закупкам, торговые представители.
Фармацевтические учебные заведения не готовят таких специалистов, менеджеров выпускают другие. Это причина. А следствие – сложившаяся ситуация: во главе большинства оптовых фирм и их отделов стоят лица, не имеющие фармацевтического образования, но обладающие знаниями по менеджменту, по технике продаж и закупок. Они умеют вести переговоры, разбираются в экономике и финансах, но абсолютно не знают основ фармации и считают лекарственные средства просто товаром.
Провизоры и фармацевты по образованию, вместе взятые, занимают в процентном отношении среди таких менеджеров одну из самых незначительных долей. В то же время следует отметить, что только при наличии сертифицированных фармацевтических специалистов выдается лицензия на фармацевтическую деятельность.
Вывод, который можно сделать из анализа сложившейся ситуации, таков: необходимо поднимать престиж фармацевтической профессии.
Каким образом это можно сделать? Прежде всего, необходимы новые подходы и методы в обучении. К сожалению, учебные программы и планы, по которым сегодня готовят фармацевтических работников, – десятилетней давности. Они не позволяют мобильно реагировать на спрос рынка труда. Хотя следует отметить, что вузы и колледжи прикладывают определенные усилия для того, чтобы подготовка специалистов соответствовала требованиям сегодняшнего дня. Вводятся дополнительные курсы, специализации. Но этого недостаточно, чтобы заполнить специалистами с фармацевтическим образованием большинство кадровых ниш на рынке лекарственных средств.
Сегодня мы уже осознали, что независимо от нашего желания фармация стала не только профессией, но и бизнесом, и такое положение утвердилось. Именно поэтому необходима новая многоканальная концепция развития подготовки и переподготовки кадров, работающих в системе фармации. Нужна и новая номенклатура фармацевтических должностей, которая не менялась уже более двух десятков лет. Необходимо ввести в единое русло аттестацию и сертификацию специалистов.
Для менеджеров фармацевтических предприятий
Исходя из вышесказанного, можно считать, что сегодня С.-Петербургская химико-фармацевтическая академия делает правильные, хотя и довольно осторожные шаги в направлении усовершенствования системы обучения специалистов для фармации. В структуре академии создан Образовательный центр “Кадры”.
Каковы основные задачи центра? Прежде всего, это учебная работа: тематические циклы для менеджеров фармацевтических предприятий, проблемные поля которых продиктованы самой жизнью (например, как организовать профессиональный сбыт, как управлять продажами и закупками, как построить ассортиментную и товарную политику и т. п.); циклы обучения фармацевтических работников основам менеджмента; краткие профессиональные циклы для лиц, не имеющих фармацевтического образования, но работающих на фармацевтических предприятиях, и так далее.
Цель таких циклов обучения – помочь фирмам в повышении знаний сотрудников: не специалистам постичь основы фармации, специалистам – основы менеджмента, маркетинга, экономики.
Центр “Кадры” кроме учебной работы планирует проводить индивидуальные консультации по наиболее актуальным вопросам – лицензирования и аккредитации, организации производства, работы аптек в экстремальных условиях, по новым методикам анализа лекарственных средств, по их сертификации и т. п.
Намечено и проведение открытых образовательных мероприятий для населения типа научно-популярных лекций, круглых столов, семинаров. Сегодня рынок насыщен огромным количеством лекарственных препаратов. Людям нужно объяснять, как с ними обращаться, в каком сочетании применять, как хранить в домашних условиях. Население должно стать более грамотным в использовании лекарственных средств, биологически активных добавок и понимать, что лекарства – это не продукты питания, а строго дозированные средства для лечения или профилактики заболевания.
Один из четырех
В другом центре, также недавно созданном при С.-Петербургской химико-фармацевтической академии, работа начнется в начале года. Речь идет о Региональном учебно-методическом центре аналитической диагностики наличия наркотических средств, психотропных и других токсических веществ в организме человека.
Толчок к созданию центра дал приказ Минздрава РФ № 289 от 05.10.1998. Согласно приказу, на базе четырех академий (в С.-Петербурге, Москве, Перми и Пятигорске) рекомендовано создать подобные центры.
Выпускники фармацевтической академии работают сегодня не только в аптечной сети, но и в судебно-медицинской экспертизе, токсикологических лабораториях. Для подобной деятельности требуются узкопрофессиональные, углубленные навыки и знания по химико-токсикологическому анализу объектов различного происхождения. На сегодня вопрос номер один – это обучение специалистов самым современным методам такого анализа.
В этой связи задача Регионального центра заключается в последипломном обучении, переподготовке и повышении квалификации уже не только провизоров, но и врачей, работающих в области аналитической диагностики наркотических средств, психотропных и других токсических веществ.
В заключение хотелось бы напомнить всем работникам российской фармации слова обещания, которые давал при выпуске магистр фармации полтора века назад: “Принимая с глубокой признательностью права и преимущества, соединенные с даруемой мне ныне самою высшею фармацевтической степенью, я даю обещание в течение всей своей жизни ничем не помрачать честь сословия, к которому принадлежу. Обещаю выполнять добросовестно все закрепленные званием аптекаря обязанности, отпускать только добросовестные лекарства, не заменять одних другими, врачебные средства, не введенные в таксу, отпускать по умеренной цене, и по возможности облегчать бедным приобретение лекарств, отпуская их по умеренной цене”.

ЛЕКАРСТВА ДЛЯ ИНВАЛИДОВ – НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНАЯ РОСКОШЬ

Банальная сценка в аптеке: протягивая рецепт на льготное приобретение того или иного лекарства, инвалид слышит в ответ привычное: за льготные лекарства деньги не перечислены. При этом за спиной аптечного работника на полке аккуратно расставлены коробочки с жизненно необходимыми медикаментами. Правда, цена – от 200 до 500 рублей.

Тем не менее, Правительством РФ была разработана целая система социального обеспечения инвалидов, а в Законе “О социальной защите инвалидов” черным по белому написано, что оказание им квалифицированной медицинской помощи, включая лекарственное обеспечение, “осуществляется бесплатно или на льготных условиях”. О том, почему эта система сегодня не работает, рассказывает Олег Рысев, заместитель начальника Управления социальной реабилитации Всероссийского общества инвалидов (ВОИ).
– Постановление Правительства РФ “О государственной поддержке развития медицинской промышленности и улучшении обеспечения населения лекарственными средствами” определило, что инвалиды 1-й группы, неработающие инвалиды 2-й группы и дети-инвалиды до 16 лет получают бесплатно лекарства, перевязочные материалы и другие средства ухода, выписанные лечащим врачом. 50-процентной скидкой при приобретении всего этого пользуются те, кто получает пенсию по старости и потери кормильца в минимальных размерах, работающие инвалиды 2-й группы, безработные инвалиды 3-й группы. Это постановление дополняется несколькими последующими документами федерального уровня.
Продуманная схема льготного лекарственного обеспечения действует частично (или не действует вовсе) из-за недостаточности финансирования. Вопрос находится в компетенции федеральных и местных властей. Министерство здравоохранения раз в пять лет утверждает базовый перечень жизненно необходимых лекарственных средств и рекомендует его местным органам здравоохранения, чтобы аналогичные территориальные списки были не меньше базового. Как это будет обеспечиваться – полностью зависит от местного бюджета. Только 10 субъектов Российской Федерации не являются дотационными и могут сами обеспечить своих льготников бесплатными лекарствами. В остальных регионах сначала ждут перераспределения средств из регионов-доноров, а затем пытаются заткнуть дыры в бюджете, которых всегда больше, чем поступивших денег. Отсутствие финансирования практически перечеркивает систему законодательных гарантий в области обеспечения лекарствами на льготных условиях. Инвалид попадает в ситуацию, когда становится невозможным остановить прогрессирующую болезнь. Работать больной человек не может, и ему остается уповать на материальную помощь родственников, или, что бывает еще реже, на помощь общественных организаций.
– В таких случаях общественные организации фактически берут на себя то, что обязано делать государство?
– Да, но они могут помочь далеко не всем – обычно нескольким десяткам человек в городе или районе. ВОИ насчитывает два с половиной миллиона членов. Поэтому, когда общественная организация помогает доставать бесплатные лекарства или выдает деньги на их приобретение, это безусловно помогает конкретному человеку выжить, но не является принципиальным решением проблемы.
– Есть ли у вас другие способы повлиять на ситуацию?
– Центральное правление ВОИ неоднократно обращалось с запросом в Генеральную прокуратуру, чтобы данный вопрос был включен в план работы на местах и принимались какие-то меры. Наши региональные организации по своей инициативе обращались в местные прокуратуры и получали ответы по существу, но как можно заставить взять деньги в пустом кошельке местных бюджетов?
Решение проблемы возможно через депутатский корпус местных законодательных органов. Выделение средств из местного бюджета на лекарственное обеспечение, и вообще на социальную сферу, напрямую зависит от депутатов. Мы любим говорить, что нас не интересует политика, не хочется идти на выборы. Но заняв такую позицию, мы будто запускаем бумеранг: он возвращается и ударяет по нашим самым болезненным точкам. Это касается и льготного лекарственного обеспечения. Не избирая депутата, который клянется помочь инвалидам – пусть это даже популистский прием – мы упускаем еще одну возможность исправить положение.
– Центральное правление ВОИ иногда полушутя называют Министерством по делам инвалидов – и штат работников у него немаленький, и руководители вхожи в коридоры власти. Какие еще меры принимаются, чтобы улучшить лекарственное обеспечение инвалидов?
– ВОИ – организация некоммерческая, негосударственная. Вес в глазах общественности нам придает, во-первых, массовость, а во-вторых, значимость отстаивания прав инвалидов и упорство в достижении этой цели. Нельзя отрицать, что за последние 10 лет положение инвалидов в российском обществе изменилось во многих принципиальных вопросах. И в этом огромная заслуга ВОИ.
Председатель нашего общества Александр Ломакин-Румянцев неоднократно поднимал вопрос о льготном лекарственном обеспечении на заседаниях Совета по делам инвалидов при президенте России. Это консультативный орган, который собирает заместителей руководителей Минздрава, Минтруда и Министерства образования и других федеральных ведомств, а также представителей общественных организаций инвалидов, – всего около 30 человек, заинтересованных в решении проблем людей с ограниченными возможностями. После обсуждения на заседаниях Совета вопросов по льготному обеспечению лекарствами, как правило, принимаются срочные меры для улучшения ситуации. Практически в каждом регионе созданы аналогичные Советы при губернаторах. Представители местных организаций инвалидов не дают чиновникам расслабиться.
Другое дело, деньги нельзя взять там, где их нет. Общественную активность инвалидов и других наших граждан необходимо подкрепить стабильной экономикой. Наверное, только тогда инвалиды смогут получать лекарственные средства бесплатно и бесперебойно…

ДОЛЖНА ЛИ АЛКОГОЛЬНАЯ ПОЛИТИКА БЫТЬ АНТИАЛКОГОЛЬНОЙ?

Полтора года назад, 15 июня 1998 года, в Москве состоялись парламентские слушания на тему “О государственной алкогольной политике в России”. 2 июля 1998 года рекомендации этих парламентских слушаний были утверждены Комитетом по охране здоровья Государственной Думы Федерального собрания РФ. Насколько стало известно “МВ”, в ближайшее время новая Госдума (если ее окончательно не затормозят политические “разборки”) снова вернется к рассмотрению “градусного” вопроса.
Что же это такое – государственная алкогольная политика? Что необходимо учесть при ее разработке? Какой имеется зарубежный и отечественный опыт? Надеемся, что на большинство этих вопросов вы сможете сами себе ответить после прочтения статьи, автор которой принимал участие в разработке упомянутых выше рекомендаций.

ГОСУДАРСТВО И ПОТРЕБЛЕНИЕ
АЛКОГОЛЯ Для огромного числа наших сограждан алкогольные напитки являются продуктом потребления первой необходимости. Радоваться этому не приходится. Однако игнорировать этот факт не только глупо, но и опасно.
Причины, по которым ту или иную власть начинают беспокоить объемы потребления алкоголя в стране, могут быть как свято-идеологическими, так и сугубо экономическими. Последнее более вероятно.
Рассмотрим, как в принципе может государство влиять на потребление алкоголя своими гражданами. (Кстати, одна из первых попыток такого рода на Руси относится к ХV веку, когда Иван III издал указ, запрещающий “гнусное” пьянство. По этому указу простому народу разрешалось варить хмельное лишь четыре раза в год – по большим церковным праздникам.)

Любое потребление представляет собой совокупность спроса и предложения. Что такое спрос в нашем случае? Это выраженная в литрах, а также градусах потребность народа получить определенный набор ощущений.
На степень этой потребности влияет множество факторов, в том числе: политическая, экономическая и демографическая ситуации в стране; особенности исторически сложившейся национальной культуры; уровень здоровья населения, качество питания и многое другое.
Понятно, что большинство этих факторов не поддается простому прямому воздействию. В норме они изменяются медленно, а если подвергаются драматическим изменениям (например, всякого рода переломы в политической ситуации), то результаты в отношении массовой потребности в алкоголе бывают трудно предсказуемыми.
Среди способов косвенного воздействия – идеологические, психологические и просветительские планомерные наезды на граждан разного пола и возраста, с привлечением средств массовой информации, общественных организаций, работников культуры, образования и медицинских учреждений.
Из способов прямого воздействия в голову приходят только цены (например, потребность пить коньяк HENNESY у меня лично его ценой сведена к бесконечно малой величине), ну и еще, пожалуй, запрет на вождение автомобиля в нетрезвом виде.
В отличие от спроса, предложение алкоголя, то бишь, его наличие и доступность для потребителя, вполне поддается прямому регулированию центральных и местных властей. Диапазон широк – от “сухого закона” (тотального запрещения производства и продажи алкоголя) до полной доступности алкогольных напитков в любом месте и в любое время суток по низкой цене.
В начале ХХ века развитые страны почти одновременно начали разрабатывать государственные антиалкогольные программы, направленные на уменьшение количества потребляемого гражданами спиртного.
Однако неудачи попыток “сухого закона” в США, Финляндии, Исландии и Норвегии, равно как значительного ограничения доступности алкогольных напитков в Финляндии и Швеции (в 40–60-х годах), привели Запад к более реалистичному подходу к проблеме. А именно, к пониманию того, что принудительными методами невозможно ее быстро решить, но зато вполне можно усложнить и обострить. Поэтому теперь при разработке алкогольной политики во главу угла там, как правило, ставится минимизация негативных последствий употребления алкоголя при полном удовлетворении спроса на него. В этом же ключе разработан принятый ВОЗ Европейский план действий по борьбе с потреблением алкоголя.

РУССКАЯ СПЕЦИФИКА:
НЕПЬЮЩИЕ ПРОТИВ ПЬЮЩИХ К сожалению, говорить о разумной алкогольной политике в России пока рано. Среди государственных чиновников и общественных деятелей до сих пор, похоже, распространено заблуждение, что с помощью манипулирования доступностью алкоголя можно существенным образом изменять спрос на него. Эта уверенность зиждется, по-видимому, на наивной надежде, что население может быстро “привыкнуть” к вводимым ограничениям, и даже к полному отсутствию алкоголя. Вроде как та лошадь, которую цыган приучал не есть.
Вспомним пресловутую “антиалкогольную кампанию” 1985–1988 гг. Тогда государство кроме ограничения доступности алкоголя в розничной торговле, пошло еще и на резкое сокращение производства алкогольных напитков, самоотверженно решившись на снижение бюджетных доходов от алкоголя. Уже за первый год алкогольное производство сократилось на 50%; к 1989 г. число винодельческих предприятий уменьшилось вдвое; закрылись 20 крупных пивных заводов; примерно треть виноградников (около 300 тыс. га) была вырублена. Число магазинов, торгующих алкогольными напитками, было сокращено в 4,7 раза. Я еще помню чудовищные очереди к винным прилавкам того времени.
В результате объем государственной продажи алкогольных напитков в РФ снизился с 1984 по 1987 год в 2,7 раза. Однако это снижение вполне компенсировалось повсеместным ростом самогоноварения и употребления всевозможной спиртосодержащей дряни. Продажа сахара (основного сырья для самогона) возросла в РФ с 1985 по 1987 г. на 964 тыс. тонн, что вынудило ввести талоны на сахар. По оценкам экспертов, только в 1987 г. населением СССР было выпито около одного миллиарда флаконов спиртосодержащих парфюмерных изделий и около 840 тыс. флаконов стеклоочистительной жидкости. Естественно, в это время резко возросло число смертельных отравлений алкогольными суррогатами.
Число граждан, наказанных за всевозможные нарушения, связанные с алкоголем, исчислялось десятками миллионов. Широко развились различные формы подпольного алкогольного бизнеса, возникла и окрепла алкогольная мафия, ставшая базой для последующего развития в стране организованной преступности.
Попытки приписать кампании отдельные положительные сдвиги в статистике (снижение “пьяного” травматизма, “пьяной” преступности и др.) по мнению экспертов были недостаточно убедительными, зачастую просто подтасованными, а сами эффекты были частными и кратковременными.
Это была антиалкогольная политика, политика непьющих против пьющих и она обернулась крупным общественным поражением, различные последствия которого ощущаются до настоящего времени.

РЫЧАГИ И ИНДИКАТОРЫ Рычаги, с помощью которых государственные органы в разных странах пытаются влиять на потребление алкогольных напитков, довольно разнообразны – начиная налогами, кончая рекламой. Некоторые из них применяются практически во всех странах, например, контроль за наличием алкоголя в крови у водителей. Другие – лишь кое-где. Например, государственная монополия на розничную продажу алкогольных напитков существует в 18 штатах США, в нескольких провинциях Канады, а также в Швеции.
Естественно, налажено сотрудничество властей с неправительственными организациями, осуществляющими воспитательные, психологические и просветительские программы, а также лечебные и реабилитационные мероприятия.
Основной набор мер регулирования доступности алкоголя, типичный для большинства развитых стран, включает в себя более десяти позиций, в том числе:
1. определение и изменение цен, тарифов и налогов;
2. определение количества торговых точек, имеющих разрешение на розничную торговлю алкогольными напитками;
3. введение “нормативов” на расположение этих точек (включая запрет на торговлю в определенных местах, например, около школ);
4. определение количества питейных заведений и “норм” их расположения;
5. определение дней и часов отпуска алкогольных напитков в торговых точках и питейных заведениях;
6. ограничение количества отпускаемого “в одни руки” алкоголя;
7. запрещение отпуска спиртного лицам в состоянии опьянения;
8. запрещение отпуска спиртного (в зависимости от крепости) лицам, не достигшим определенного возраста;
9. запрет отпуска алкогольных напитков (или только крепких напитков) в особые дни (например, во время выборов, проведения крупных спортивных соревнований и пр.).
Хотя эти ограничения сами по себе не в состоянии изменить уровень потребности населения в алкоголе, они при разумном, гибком, осторожном применении способны уменьшить негативные последствия употребления алкоголя.
Каждая из перечисленных выше мер имеет свои рамки или пределы, переход за которые делает их неэффективными или даже порождает отрицательный эффект, создавая конфронтацию властей и населения. Методом проб и ошибок эти рамки во многих зарубежных странах уже установлены, чего, к сожалению, нельзя сказать о России – у нас их еще только предстоит определить.
Как это не странно, но при анализе динамики душевого потребления алкоголя в европейских странах за последние 10 лет получается, что уровень потребления заметно снизился в тех странах, где антиалкогольные действия правительства были, в общем, наименее активными (Франция, Италия, Португалия). Правда, в этих странах показатели душевого потребления алкоголя в 50–60-х годах были самыми высокими.
А, скажем, в скандинавских странах, где власти боролись с алкоголем всеми им доступными способами, потребление алкоголя в 60–80-х годах, напротив, заметно возросло (зато от исходно низких уровней), причем Финляндия даже обогнала Великобританию, где антиалкогольная политика осуществлялась в крайне усеченном варианте.
Похоже, результативность антиалкогольных действий действительно сильно зависит от “социально-культурной подоплеки объективно существующей потребности популяции в определенных формах бытовой алкоголизации”.
Изменение уровня этой потребности – процесс, как мы уже говорили, довольно медленный, а наблюдаемая картина дает основания предполагать, что направление этого изменения связано с современной тенденцией к сближению европейских культур. Можно говорить о неком условном “стандартном” уровне потребности в алкоголе, к которому тяготеет современное цивилизованное общество. Скорее всего, этот “стандарт” близок к показателям среднеевропейского душевого потребления алкоголя (9,75 л в 1990 г.).

ЛЕГИТИМНОСТЬ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ Мне не хочется обрушивать на голову читателя лавину душераздирающих фактов, подтверждающих всю остроту алкогольной ситуации в стране. Поверьте на слово, что ситуация безобразная. Интересующихся цифрами отсылаю либо к статьям из книги “АЛКОГОЛЬ И ЗДОРОВЬЕ НАСЕЛЕНИЯ РОССИИ. 1900–2000” под редакцией А. К. Демина. – Москва, 1998 г., либо к выпускам ВИНИТИ РАН “Алкогольная болезнь” (Новости науки и техники. Серия: Медицина). Скажу только, что среднедушевое потребление алкоголя около 14 литров в год, что почти в 1.5 раза выше среднеевропейского. (Причины этого безусловно связаны с ростом потребности населения в алкоголе, обусловленном процессами, происходящими в обществе; в том числе большую роль играет островыраженная аномия – моральный вакуум, при котором нет четкой регуляции поведения индивидов за счет того, что прежние нормы и ценности уже “не работают”, а новые еще не сложились.)
Назовем, три главных трудности, которые необходимо будет преодолеть нашему обществу для выработки реальной и эффективной алкогольной политики.
Первое – это отсутствие необходимого минимума статистических данных, позволяющих оценить, хотя бы приблизительно, все аспекты алкогольной ситуации и, в частности, уровень спроса населения на алкоголь. Большинство экспертов признают, что государственная статистика в этой области не отвечает основным принципам информации: достоверность, доступность, достаточность.
Второе – уже упоминавшийся упрощенный подход, не учитывающий глубинную сущность алкогольной проблемы на популяционном уровне.
И наконец, третье – для того чтобы алкогольная политика оказалась эффективной и для государства и для населения, необходимо обеспечить ее легитимность, то есть признание ее справедливости и законности самими потребителями алкоголя, которые составляют подавляющее большинство населения России. В противном случае население “проголосует” против нее – поиском нелегальных и суррогатных источников алкоголя и обострением различных форм антисоциального поведения.
Главным условием обеспечения такой легитимности алкогольной политики является истинный, а не декларированный приоритет реальных интересов населения перед интересами пополнения государственной казны или интересами отдельных лоббистских групп (например, производителей и т. п.) И в связи с этим становится ясной та огромная роль, которую могут и должны сыграть и в разработке, и в реализации программы органы местного самоуправления и негосударственные организации.
П. МИНИН
Редакция “МВ” благодарит Центр развития некоммерческих организаций за помощь в подготовке статьи

ГУМАНИТАРНЫЕ ХЛОПОТЫ

За последнее десятилетие словосочетание “гуманитарная помощь”, в просторечии “гуманитарка”, прочно вошло в наш быт. Более того, оно тесно связано в сознании наших граждан с понятием “благотворительности”. Нам захотелось взглянуть на проблемы “гуманитарки” глазами профессионала. Для этого мы обратились к Александру Николаевичу Яковлеву, зам. директора Центра международных гуманитарных связей – государственного учреждения Комитета по труду и социальной защите населения Администрации Санкт-Петербурга, созданного в нашем городе в 1992 году.

Чем занимается Ваш центр?
Наша основная уставная задача – обеспечение международных гуманитарных связей и благотворительных акций, привлечение иностранных партнеров, организаций и частных лиц для реализации социальных проектов Администрации Санкт-Петербурга, общественных объединений и организаций города. Ну, а в рамках этой задачи занимаемся мы много чем: подтверждаем таможенным органам гуманитарный характер груза, ходатайствуем в Комиссию по вопросам международной гуманитарной помощи при Правительстве РФ, контролируем целевое использование всех гуманитарных грузов, поступающих в Санкт-Петербург, оказываем содействие в оформлении документов на них, консультируем по юридическим вопросам осуществления благотворительной деятельности. У нас даже есть банк данных по объектам социальной направленности и отдельным категориям граждан Санкт-Петербурга, наиболее нуждающихся в дополнительной социальной защите и гуманитарной помощи.
Это компьютерная база данных?
К сожалению, нет. Сейчас мы начали работу по созданию компьютерной версии, но это довольно трудоемкий процесс. А у нас не так уж много рабочих рук.
Сколько людей у вас в штате?
Де-юре 40 человек, однако, специалистов, работающих с гуманитарными грузами, только 16.
А много ли сейчас поступает в Санкт-Петербург гуманитарных грузов?
За последние годы объем представляемой России гуманитарной помощи, несколько снизился. Тем не менее, в среднем за год в Санкт-Петербург поступает гуманитарных грузов на условную сумму – 3 млн. долларов США. В 1998 году, например, эта цифра составила – 3,30 млн. долларов.
Какие именно грузы могут проходить по разряду гуманитарных?
Дело в том, что статья 1 Федерального закона РФ № 95 от 04.05.99, определяет гуманитарную помощь как “вид безвозмездной помощи, предоставляемой для оказания медицинской и социальной помощи малообеспеченным, социально незащищенным, пострадавшим от стихийных бедствий и других ЧП, включая расходы на транспортировку, сопровождение и хранение указанной помощи”. И еще до августа 1999 года Правительство РФ должно было определить форму и порядок выдачи удостоверений, подтверждающих принадлежность средств, товаров, работ и услуг к гуманитарной помощи. Ну, а пока что на дворе уже октябрь, а соответствующего постановления так и нет.
И как же Вы работаете без этого?
Так же, как и все предыдущие 7 лет. По существующим на сегодняшний день правилам однозначно под понятие “гуманитарная помощь” попадают одежда и обувь; продукты питания; медикаменты и медицинское оборудование. Все остальное необходимо проводить через решение Комиссии по вопросам международной гуманитарной помощи при Правительстве РФ. Инвалидные коляски, кстати, идут в Таможенном справочнике не как мед. оборудование, а как транспортное средство. Так что, сами понимаете, хлопот хватает.
Что чаще приходит в Санкт-Петербург?
В прошлом году лидировали медикаменты и медицинское оборудование – их доля составила почти 45% общего объема (по деньгам). На втором месте подержанные одежда и обувь (25%), на третьем – продукты питания (17%). За восемь месяцев нынешнего года расклад немножко другой – 35, 28 и 32 %, соответственно. Резко уменьшилась доля всякого другого оборудования – например, компьютеров или каких-нибудь кухонных агрегатов – с 11 до 2 процентов. Все остальное – составляет не более 2–3% от общей суммы.
Кто является основными получателями?
В 1998 году больше половины всей гумпомощи (57%) было получено государственными учреждениями. Это, в основном, учреждения здравоохранения, социальной защиты, образования и УИН (управления исполнения наказания). В этом году их практически догнали общественные организации, доля которых почти достигла 40%, тогда как доля гос. учреждений уменьшилась до 42%. Это без учета религиозных организаций, которые устойчиво являются получателями 12–13% гуманитарной помощи. Все организации, хотя бы однократно получившие гуманитарный груз, заносятся в картотеку. Сейчас у нас на учете около 700 организаций.
Вы как-нибудь сотрудничаете с муниципальными советами?
Да, но, к сожалению, далеко не со всеми. Пожалуй, наиболее плодотворно мы сотрудничаем с шестым муниципальным образованием, это в Адмиралтейском районе. Буквально на днях, созданный у них Фонд социального развития, получил, благодаря заключенному с нами договору, партию вещевой гуманитарной помощи.
А какова география доноров?
От А до Я, от Австрии до Японии. Наиболее активно с Санкт-Петербургом сотрудничают и помогают его жителям благотворительные организации Германии – около 30% от объема всех гуманитарных грузов и Финляндия – около 20%. Для сравнения: на долю США приходятся 6%, Франции – 2.3%, Израиля – около 8%.
В качестве доноров выступают одни и те же организации или разные?
На регулярной основе в Санкт-Петербург направляют гуманитарную помощь более 60 международных фондов и донорских организаций. Это и всемирно известные организации – “Армия Спасения”, “Каритас”, и менее известные – “Хлебный поезд для сирот”, “Хирургическая корпорация ПОРЕКС”, фонд “Камерон”, и просто церковные приходы из Финляндии и Швеции. По линии межправительственных Соглашений последние два года поставок в наш город не производилось.
Как осуществляется упомянутый Вами контроль за целевым использованием грузов?
Это налаженная рутинная работа, в ходе которой наши специалисты тесно взаимодействуют с отделами таможенных инспекций, правоохранительных и налоговых органов. Проводятся и совместные выездные проверки в организациях-благополучателях (“Логос Интернэшнл”, Христианский Университет, Ленэнерго, “Хэсэд Авраам”).
В 1999 году в результате совместной работы Администрации и Управления по борьбе с экономическими преступлениями было возбуждено 7 уголовных дел по признакам нецелевого использования гуманитарных грузов.
Неужели Ленэнерго нуждается в гуманитарной помощи?
“Союз электрических предприятий” г. Гамбурга, нашего города-побратима, собрал партию гуманитарной помощи на общую сумму 233 тыс. немецких марок – это получилось 6 грузовых машин – и послал их в адрес Ленэнерго для раздачи, в первую очередь, бывшим сотрудникам, ныне нуждающимся пенсионерам.
А судебная практика по делам, связанным с гуманитаркой уже выработана?
Еще не совсем. Кроме того, возбуждение уголовных дел может происходить по разным формулировкам. Например, “мошенничество”.
Это как?
Ну, скажем, конкретные лица от имени той или иной общественной организации предлагают государственному учреждению, церкви или другой общественной организации, не имеющей контактов с зарубежными донорами, предоставить гуманитарную помощь. Мошенники получают согласие уполномоченных должностных лиц и их подписи на соответствующих ходатайствах, необходимых документах, а, оформив гуманитарный груз в таможенных органах, скрываются с ним. Такая же схема может использоваться при таможенном оформлении коммерческих грузов под видом гуманитарных для ухода получателя от таможенных платежей и налогов.
Второй вариант – когда уголовные дела по признакам нецелевого использования возбуждаются по ст. 201 УК РФ “злоупотребления полномочиями”. Сейчас следствие работает с 3-мя общественными организациями, пустившими в прямую продажу груз, оформленный как “гуманитарный”.
А нельзя ли узнать, что это за организации?
Нет. Следствие еще не закончено, и озвучивать это, я не имею права.
На Ваш взгляд, какие наиболее острые проблемы существуют у организаций-получателей?
На мой взгляд, одной из таких проблем является поиск средств на таможенное оформление гуманитарных грузов. Дело в том, что хотя гуманитарная помощь освобождается от сборов за таможенное оформление, ввозных таможенных пошлин и НДС (что составляет около 40% от условной стоимости груза), вместе с тем все без исключения благополучатели несут достаточно существенные расходы по декларированию, досмотру, хранению, транспортировке и сертификации. Например, стоимость полного оформления 20-футового контейнера на Балтийской таможне (доставка морем) может достигать 500–1000 долларов США, на Санкт-Петербургской таможне – 200–500 долларов США (доставка автотранспортом). Сами понимаете, что это значительно ограничивает возможности нашего Центра, городских социальных учреждений и общественных организаций в получении целевой гуманитарной помощи из-за рубежа, а зачастую приводит и к отказам от гуманитарной помощи, уже находящейся на таможенных терминалах Санкт-Петербурга. При этом в 95% случаев расходы по сбору и доставке гуманитарных грузов до Российской границы берет на себя зарубежный донор.
И как же, по-вашему, можно решить эту проблему?
Некоторые подвижки уже есть. Не так давно председатель Комитета по труду и социальной защите населения В. Г. Дербин поддержал наше предложение о включении затрат на оформление гуманитарных грузов, адресованных городу, в проект бюджета Санкт-Петербурга на 2000 год. И если в этом вопросе нас поддержит Комитет финансов Администрации и депутаты ЗАКСа Санкт-Петербурга, то ситуация существенно улучшится.
Кроме того, с октября этого года мы начали оказывать услуги по таможенному оформлению гуманитарных грузов силами специалистов нашего Центра, в определенной степени, по социальным тарифам. При этом полный цикл составления таможенной декларации обходится получателю почти в 2 раза дешевле, чем у соответствующих коммерческих структур при таможнях.

ВНИМАНИЮ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ПРЕДПРИЯТИЙ И СПЕЦИАЛИСТОВ ПО ЛИЦЕНЗИРОВАНИЮ И СЕРТИФИЦИРОВАНИЮ!

ООО “Медэксперт” располагает значительным опытом оказания предприятиям помощи в лицензировании их деятельности в области производства, реализации и технического обслуживания медтехники и изделий медицинского назначения). В настоящий момент, в полном соответствии с требованиями условий лицензирования, “Медэксперт” предлагает соискателям лицензий следующие виды услуг:
- бесплатные консультации по вопросам лицензирования, предварительная экспертиза заявлений и материалов с выдачей квалифицированного заключения, помощь в оформлении и получении лицензий;
- техническая и методическая помощь в оформлении и согласовании норм технической документации (ТУ, регистрационных удостоверений, сертификатов соответствия, гигиенических сертификатов и других документов);
- помощь в продвижении новой медицинской техники и изделий медицинского назначения (консультирование, оформление разрешительных документов и т. д.);
- организационно-техническая помощь в создании промышленных и торговых предприятий в сфере медицинской техники.
Уважаемые соискатели лицензий! Обращаем ваше внимание на то, что подавляющее число организационных и технических вопросов можно снять еще на стадии лицензирования. Для решения проблем на этой стадии обращайтесь к профессионалам – в ООО “Медэксперт”.
Тел. ООО “Медэксперт”:
(812) 233 68 01,
мобильный (812) 974 38 51
Генеральный директор Е. Е. Дмитриев
Главный эксперт В. И. Иванов

27.11.2012