Колонка главного редактора

ТЕКУЩИЙ НОМЕР
№2 (29) февраль 2002 г.

“НОУ–ШОУ”

ЛУЧШИЙ ВРАЧ

Профессор Георгий Комаров
главный редактор “Врачебной Газеты”

Как-то на очередном важном медицинском собрании одна уважаемая мною журналистка, пишущая на медицинские темы, с укором и одновременно с радостью сообщила, что удалось “пробить” проведение конкурса на лучшего врача, противником которого я был в бытность главным редактором газеты, в которой трудится до сих пор эта дама. Удалось, или по недоразумению случилось?

Врач – творец. То, что является результатом его творчества, многообразно и важно для человечества, как мир, значимо для человека, как жизнь, и прекрасно, как пробуждающаяся и зацветающая весной природа. И никакое другое искусство не требует от творца столько нравственных качеств, физических и умственных усилий, воли, целеустремленности, веры, как сотворение величайшего чуда – излечения больного, спасения человека от неминуемой смерти. Но, к сожалению, нет мерила, которым можно измерить созданное врачом “творение”. И нельзя его сравнивать с другими такими же по сути, но не повторяющимися никогда “творениями”. Потому что нет измерения. Потому что не существует ни человека, ни прибора, которые были бы способны это выполнить.

Врач – артист. В многочисленных, идущих на сцене жизни драмах, он играет одну и ту же главную роль, но каждый раз по-разному. Не так, как артист театра, небольшая ошибка которого может быть незамеченной, прощенной зрителями, исправленной в следующем спектакле, врач играет роль борца со злом. И, увы, не всегда выходит победителем. Но когда он выходит на свою “сцену”, в отличие от артиста перед одним единственным “зрителем” – пациентом, то ему надлежит не убедить его в достоверности и силе представления и игры, а найти путь к сознанию и к сердцу, с тем, чтобы вдохнуть надежду в победу. В одну на двоих. Это очень сложная “игра”. От нее зависит во многом финал драмы. Но не будет ему аплодисментов. Будут только открывшиеся глаза выходящего из наркоза человека, в глубине которых будет счастье. И будет несколько минут с закрытыми своими глазами и полным расслаблением тела. Иногда в отдельной, а чаще в общей “гримерной” – ординаторской. И никогда этому единственному “зрителю” – пациенту не будет рассказано о том, что на этот раз “роль” была сыграна лучше, чем когда бы то ни было, лучше, чем ее играли или сыграют другие…

Врач – ремесленник, но его ремесло требует не десятков инструментов и сотен приемов, а неисчислимого множества и разнообразия их. К тому же заранее невозможно предвидеть и предсказать, какие из них понадобятся и в каком сочетании. Они все должны быть наготове в каждое мгновение очень специфического труда. И никто не может сосчитать и определить, у какого врача их больше, а у какого – меньше…

Врач – священник. У него, как и у любого священника, существует набор вечных истин, догматов, канонов и очень много веры. Он присутствует и участвует в двух на самом деле основных таинствах – рождении и смерти человека. Один он слышит не первый крик (его слышат несколько людей), а первый вдох новорожденного, и один он слышит последний удар человеческого сердца. Он первый мысленно напутствует начавшего земной путь человека и последним провожает его в Вечность, также мысленно прощая ему земные грехи. Все остальное время врач стремится увеличить срок между этими двумя важнейшими природными событиями. Он не может при жизни и даже после смерти рассказать другим ставшие ему известными тайны не одного человека, а многих людей, не рискуя при этом потерять уважение своих коллег. И в этом служении все врачи равны, поскольку не существует в таком служении особого “сана” и не существует меры совести…

Врач – честолюбец в такой же мере, как все остальные люди. Но врачебное честолюбие состоит из двух слагаемых, в отличие от других людей: признание коллег и признание больных. Ни один врач не примет “лавровый венок”, справедливо полагая, что есть коллеги, владеющие искусством врачевания лучше. И ни один врач, принимая от благодарного пациента цветы, не считает, что помог ему больше и лучше, чем могли помочь другие. В этом состоит совершенно особый и непонятный непосвященным кодекс профессионального врачебного честолюбия.

Если вы согласились со всем или с большей частью приведенного выше, считая врачом не столько человека с высшим медицинским образованием, сколько отвечающего по уровню своих профессиональных, моральных, других человеческих качеств такому высокому образу и исполняющему свою миссию так, как вам хотелось бы по отношению к себе или к своему ребенку, то задумайтесь, пожалуйста, о том, возможно ли устраивать шоу–конкурсы под названием “лучший врач”. Этично ли это, нравственно ли, достойно ли современных цивилизованных людей?

Казалось бы, мы давно уже прошли в своем историческом развитии периоды, когда патологоанатомические вскрытия осуществлялись при зрителях. От этого времени у нас осталось только название – “анатомический театр”. Но в нем уже несколько веков нет зрителей.

Казалось бы, мы уже второе столетие осуществляем хирургические операции “камерно”, без постороннего присутствия, а не с отхаживанием нашатырем особо чувствительных барышень из многочисленных зрителей.

Казалось бы, у нас уже много десятилетий существует система оценки научных достижений и профессионализма врачей в виде ученых степеней, званий, квалификационных категорий. Если она несовершенна, что действительно так, то усовершенствовать ее должны сами врачи и сами ученые без постороннего в том участия.

Я всегда был убежденным противником проведения шоу–конкурсов среди врачей. И остаюсь таковым. И очень не хочу, чтобы такая “традиция” появилась в России. Коллеги, я этими словами не хочу никого убеждать, обижать, а осуждать, тем более. И написанное мною не считаю истиной в последней инстанции, а также верхом журналистского мастерства, поскольку есть врачи, которые могут лучше меня сформулировать мысль о том, почему нельзя проводить шоу–конкурсы на лучшего врача, а написать так, как написали бы врачи А. Чехов и В. Вересаев, мне недоступно.