Край правового поля для врача

На одном из довольно больших врачебных собраний при обсуждении принципиальных положений Медико-социальной хартии Российской Федерации возникла коллегиальная дискуссия относительно того, имеет или не имеет врач право приближаться к краю правового пространства, а в исключительных случаях – выходить за его пределы. Вообще-то в хартии четко записано, что врачи стремятся в своей профессиональной деятельности жить и действовать в строгом соблюдении существующих законов и этических норм, принятых в обществе. Принципиальным здесь является слово “стремятся”. Такая трактовка являлась осознанной позицией разработчика принятого Пироговским съездом проекта документа. Поскольку этим самым разработчиком был автор настоящих строк и объектом коллегиальной (доброжелательной) критики тоже, то следует объясниться, как бы расшифровать свою позицию для более широкого ее обсуждения с коллегами, тем более с учетом характера настоящего издания, которое от всех прочих медицинских отличается своей полемичностью и имеет соответствующую рубрику – “дискуссии”.

Прежде всего определимся с тем, что в соответствии с международно-признанными и зафиксированными в документах ВОЗ и Всемирной медицинской ассоциации нормами, врач является единственным субъектом, кому при оказании профессиональной медицинской помощи дозволительно “отправлять самостоятельные суждения и действия”, руководствуясь исключительно интересами нуждающегося в медицинской помощи человека.

Это положение дало основание в Медико-социальную хартию Российской Федерации ввести норму (декларировать право врача и признание его обществом, государством и властями) “…нашего исключительного положения во время выполнения профессиональной деятельности по оказанию медицинской помощи человеку, имея в виду суждения и действия исключительно в интересах нуждающегося в медицинской помощи человека и приоритетность их над всеми иными интересами, обстоятельствами и регламентациями”.

Наше законодательство, и это не является великой тайной, в большей степени прежде, но и сейчас, в изрядной мере тоже формируется, исходя из примата интересов общества и государства, но не конкретного человека. Потому, что в основе его лежала и до сих пор еще лежит парадигма “человек для государства”, а не наоборот, как должно быть в гражданском обществе, к построению которого мы стремимся. Парадигма медицины, напротив, теоретически всегда, а практически только-только начинает базироваться на примате интересов пациента. В этом конфликте парадигм заложена правовая неопределенность положения врача. И поэтому в хартии мы записали, что врач “стремится” в своей деятельности находиться в рамках правового поля. Стремится, но не обязательно должен.

Можно ли законами предусмотреть абсолютно все ситуации, которые возникают в жизни с человеком и при которых он может нуждаться в оказании медицинской помощи? К тому же, и это знает каждый врач, беспрецедентные и нестандартные ситуации, требующие нестандартного подхода и нестандартных действий, встречаются практически ежедневно. И если врач будет действовать только по предусмотренным схемам и бездействовать в ситуациях, которые не имеют правового регламентирования, то последствия будут очень плохими. Врач будет чист, как стеклышко, перед законом, профессиональный риск у него будет нулевым, но не юридически, а в профессиональном плане будут основания упрекать его в неиспользовании пусть минимального, но существующего шанса спасти жизнь человека. Скажем так, врач будет чист перед законом, если риск операции составляет по объективным данным более девяноста процентов. Означает ли это, что таких больных не следует оперировать? А если в эти десять процентов “чуда” может попасть ваш ребенок? А если риск составляет девяносто девять процентов, а врач встал к операционному столу, то каким окажется баланс аргументов у обвинения и защиты на суде?

Но еще сложнее обстоит вопрос с пугающей все мировое врачебное сообщество коммерциализацией здравоохранения и растущей стоимостью медицинской помощи. Не получится ли так, что деньги станут критерием выбора оказания или не оказания медицинской помощи при высокой степени риска? В этих условиях для пациента с ограниченными материальными возможностями высокий риск оперативного вмешательства станет своего рода приговором.

Правовое поле никогда не будет охватывать всего медицинского пространства, последнее всегда будет шире, всегда будет существовать зона, в которой пока сегодня нет правовой регламентации, но есть жизненные интересы человека, нуждающегося в профессиональной медицинской помощи.

Вот почему я сказал, что врачу позволительно в особых ситуациях выходить за рамки правового поля, имея в виду последующую ответственность перед законом. Врачебная корпорация может оценить действия врача, и, прогнозируя возможное повторение ситуации, инициировать процесс правового регулирования, т. е. расширение границ правового поля путем внесения соответствующих поправок в действующее медицинское законодательство.

У Фемиды на глазах повязка, но обществу нельзя наложить такую же, когда врач действует, руководствуясь исключительно интересами пациента, как это записано нами в возможно несколько преждевременном и несколько идеализированном, но, убежден, имеющем большую нравственную силу документе, – Медико-социальной хартии Российской Федерации.

Профессор Г. А. Комаров, главный редактор “Врачебной Газеты”,
вице-президент РМА и РМС
16.12.2012