Ибрагим Шамов. Об оптимистах и пессимистах в медицине

Об авторе:

Ибрагим Ахмедханович Шамов – вице-президент Национальной академии наук Республики Дагестан, лауреат Государственной премии СССР по науке, заслуженный деятель науки РФ и РД, Народный и заслуженный врач Республики Дагестан, член Союза писателей России, заведующий кафедрой пропедевтики внутренних болезней Дагмедакадемии, доктор медицинских наук, профессор

Об оптимистах и пессимистах в медицине

Однажды ночью меня вызвали в реанимацию родильного дома, что находится в Республиканской клинической больнице. Там лежала одна тяжелейшая больная. И меня поразила позиция врачей, окружающих ее. Здесь уже находился один всезнающий доктор, который утверждал, что у больной “шоковое” легкое, и уже ничего нельзя сделать и т. д. И все остальные стояли, слушали его и не собирались ничего делать.

Я тоже понимал, что больная тяжелая, возможно даже безнадежная. Но ведь такая позиция врача, безусловно, гибельна для пациентки.

Только вера, только надежда, только оптимизм, только наступательная тактика могут дать что-либо положительное в таких случаях. И часто таких больных вырывают из когтей смерти. И только оптимист имеет право сказать в этих случаях: “Да, я это сделал. Я совершил это чудо – спас человека”. А пессимист должен, понуря голову, стоять в стороне и помалкивать, ибо его похоронные речи помогают лишь старушке с косой.

Вина врача, беда врача

Мой коллега и товарищ, врач-травматолог, ныне проживающий в Москве, Магомед Абдулхабиров когда-то писал мне: “Ошибки врача. Всю жизнь они сверлят сердце. В первые годы моей работы в больницу привезли пять человек травмированных после автоаварии. Водителем машины оказался мой товарищ, самый молодой из всех. Вправил ему вывих бедра, оставил на попечение медсестер, а сам занялся остальными. Всех пришлось оперировать. Работали всю ночь и следующий день. К концу дня – вызов. Под обрушившейся крышей дома в соседнем ауле оказались несколько человек. Еду на “Скорой”, привожу троих. Снова становлюсь к операционному столу. Когда выхожу из операционной, меня оглушают известием – мой товарищ умер. Как? Отчего? По сегодняшний день это остается тайной. Вроде не было ничего угрожающего. Ничто не предвещало такой конец. Вот уже более двадцати лет хожу с горечью в сердце. Всех исцеленных не помню, но каждого умершего храню в памяти. Тяжкая эта ноша. Очень тяжкая. Совесть будто в порядке, а успокоения нет. Не дает смеяться от всей души. Что-то сковывает”.

Анекдоты от профессора Алигаджи Абдуллаева

Дядя Магомед в зоопарке

Приходит маленький Саид с мамой в зоопарк. Видит он там крокодила и говорит:
– Ва-бабай, какой красивый ящерица!
Идут дальше. Видит Саид зебру.
– Ва-бабай, какая красивый ослик! Идут дальше. Подходят к клетке, где сидит орангутанг. Саидик долго молча смотрит на орангутанга и восклицает:
– Ва-бабай, дядя Магомед, как ты тут оказался?

Базар и петухи

Решил однажды дед Гаджи продать своих петухов. Поймал он их, запихнул в мешок и пошел на базар. День был жаркий, дорога дальняя. Сильно вспотел и устал Гаджи. Надоело ему все это, и на полпути развязал он мешок, вытряхнул из нее петухов и сказал им:

– Вот что. Мне надоело вас нести. Я пойду сам, а вы все, чтобы к 10 часам были на базаре, – и пошел дальше без ноши.

Пришел дед на базар, дождался назначенного времени, однако петухи не появились. Рассердился Гаджи, вернулся домой – смотрит, а петухи все там, гоняются за курами и устраивают драки между собой. Не долго думая, поймал Гаджи самого здоровенного петуха – известного вожака и драчуна, положил его головой на камень и начал колошматить другим камнем. Проходил мимо сосед, увидел эту картину, удивился и спрашивает:

– Слушай, Гаджи, что ты делаешь, почему ты так мучаешь этого бедняка?

– Так, мол, и так, – говорит Гаджи, – я просил его явиться на базар, а он вместо этого пошел домой и устраивает тут всякие безобразия.

– Так откуда же он знает, где находится базар и как туда пойти, – удивляется сосед.

– Как же, – говорит Гаджи. – Когда утро наступит и солнце взойдет, он знает, хоть в темноте курицу найти может, а тут где базар не знает и дорогу туда найти не может!

Всякие

БОЛЕЗНЬ ВТОРОКЛАССНИКА МУХТАРА

– Бабушка, я сегодня не пойду в школу.

– Это почему же?

– Ты же знаешь, я болею.

– Как же так? Ты болел в субботу и не пошел в школу. А теперь ты выздоровел. Да и учительница узнает об этом.

– Нет, не узнает. Ты же сказала ей, что у меня в субботу заболело горло. А какое горло излечивается за один день?

– Но ведь твоя мама будет ругать меня, если я разрешу тебе не ходить в школу.

– Послушай, бабушка, почему ты так боишься своей дочери?

– Мухтар! Я не боюсь своей дочери, но если мы встретимся, она же спросит, отчего ты не в школе.

– А ты не встречайся с нею. Запрись на день в своей комнате и не выходи оттуда!

НОВОГОДНЯЯ ШУТКА

Грех обижать хозяйку, но после боя курантов – все на столе – прошлогоднее!

ТОСТ

Дорогие друзья! Говорят, что бог уже при рождении предопределяет, каким быть человеку. Для этого он в день рождения посылает к нему своего гонца – ангела, который поцелуем определяет его судьбу. Если ангел целует новорожденного в руку – он будет умелым. Если в голову – мудрым. Если в сердце – добрым. Если в глаз – зорким. Если в ноги – быстрым.

Я думаю, Вы согласитесь со мной, что хозяин сегодняшнего вечера оказался любимцем того ангела. Об этом говорят умелость его рук, мудрость ума, доброта сердца, зоркость глаз и быстрота в решениях и действиях. Пожелаем же ему здоровья, благополучия и успехов во всех делах!

А ЧТО ТУТ ТАКОГО? (рассказ медсестры)

Лежу на операционном столе. Мне делают цистоскопию (аппаратный осмотр мочевого пузыря). Проводящие операцию урологи громко переговариваются между собой:

– Плюс ткань, – говорит один.

– Да, примерно пять на восемь сантиметров, – отвечает другой.

Я знаю, что такое это “плюс ткань”. В голове туман. Все поплыло перед глазами.

В операционную вошел профессор.

– Профессор, – сказала я. – Неужели у меня рак? Неужели я скоро умру?

- А что тут такого, – “подбодрил” меня профессор. – Может быть, я тоже скоро умру. Вот у меня, например, уже был инфаркт...

САМЫЙ ЛУЧШИЙ ВЫЗОВ (рассказ врача Скорой помощи)

Поступает вызов. Приезжаем. Лежит старушка, божий одуванчик. Не стонет, не жалуется, только смотрит на меня. Спрашиваю:

– Бабушка, что же у Вас болит?

Молчит, смотрит жалостливо. Сажусь возле нее и вновь спрашиваю:

– Что же Вы молчите? Что же у Вас болит?

– Ничего дочка не болит. Никто ко мне давно не заходил. Человека живого увидеть захотелось. Словом перемолвиться.

Посидели, перемолвились, даже чайку попили.

Не знаю, может быть, это и был “ложный вызов”, но мне всегда кажется, что это был лучший вызов того дня.

ВИКТОР, ТУРУП ГИДЕ? (черный юмор)

Случилось это в добрые старые времена, когда у нас в медицине полностью царил ведомственный патернализм. Последний вторгался даже в самые тонкие, сложные жизненные этические проблемы, подменяя собой законы, подменяя законность целесообразностью (что, к сожалению, и сегодня не редкость в нашей благословенной стране). Так, на вскрытие умершего в больнице человека по закону было необходимо согласие родственников. На деле же действовал приказ Министерства здравоохранения, требующий обязательного вскрытия всех умерших. Поэтому, если больной умирал, зачастую его сначала вскрывали, а уже затем информировали об этом родственников. Такая практика, особенно у нас в Дагестане, очень часто приводила к конфликтам. Тем не менее, администрация больницы требовала неукоснительного выполнения приказа Минздрава и вскрытия всех умерших

Так вот, однажды ночью у нас в Республиканской клинической больнице умер старый, тяжело болевший человек. Как и было положено по тому самому приказу Министерства, дежурный фельдшер, Виктор, отправил его в морг, чтобы утром там произвели вскрытие. Однако родственники откуда-то прознали про это происшествие и, ночью, по-видимому, открыв замок самым сильным ключом в мире – деньгами, – через служителя морга забрали труп.

Утром, узнав об этом, заместитель главного врача больницы, Магомед Омарович, пригласил к себе Виктора. Магомед Омарович был человеком добрым по своей натуре, безупречно вежливым, доброжелательным и справедливым, но, как администратор требовательным к себе и другим и принципиальным. Но, вот эта принципиальность у него была... как бы это помягче сказать, ну чуть-чуть бюрократической, что ли. Об этом знали все и относились снисходительно.

– Садитесь, пожалуйста, – вежливо сказал вошедшему Виктору Магомед Омарович.

Виктор сел. Магомед Омарович в своем строгом безупречном докторском наряде, слегка наклонив голову, исподлобья поглядел на него и, как всегда, неторопливо, чуточку растягивая слова, спросил:

– Виктор, труп где?

– Не знаю, Магомед Омарович. Я, как мне положено, продержал его 2 часа в отделении, затем отвез в морг и запер там. Вот даже ключ.

На лице Магомеда Омаровича не дрогнул ни один мускул, он не изменил ни позы, ни взгляда и снова тем же бесстрастным голосом спросил:

– Виктор, труп где?

Виктор снова терпеливо стал объяснять, как было дело, что он честно выполнил указания врача, 2 часа держал умершего в отделении, затем отвез на каталке в морг и запер его там.

По виду заместителя главного врача нельзя было определить, принял ли он к сведению ответ Виктора или нет. Но он снова сказал:

– Виктор, труп где?

Обычно Магомед Омарович говорил на русском языке почти без акцента. Но, когда волновался, у него появлялся явно кавказский акцент. И на этот раз вопрос звучал как “туруп гиде?”

Виктор в свою очередь поглядел на Магомеда Омаровича, затем вскочил, расстегнул халат и, громко ударив себя по животу обеими ладонями, вскричал:

– Вот! Здесь он, Магомед Омарович! Съел я его! На этом инцидент оказался исчерпанным. 16.12.2012