Н. И. ПИРОГОВ у истоков движения Красного Креста

Идея создания Российского общества Красного Креста принадлежит Николаю Ивановичу Пирогову. Вначале это было общество по оказанию помощи больным и раненым во время Крымской войны 1853–1856 годов. Облегчить страдания раненых севастопольцев и поехать на войну, чтобы ухаживать за ними, захотели в то время многие женщины России. Община сестер милосердия Воздвижения Святого Креста, или, как у нас принято ее называть, Крестовоздвиженская община, была учреждена в октябре 1854 г. в Санкт-Петербурге по велению Великой Княгини Елены Павловны, вдовы великого князя Михаила, брата русского царя Александра I. В уставе Общины были определены ее структура и деятельность, ответственность перед Великой Княгиней, включая финансовую. Появление Общины стало знаменательным событием в истории женского медицинского образования в России и применения женского медицинского труда непосредственно на театре военных действий, в действующей армии, чему Н. И. Пирогов придавал огромное значение.
Имея большой опыт в области военно-полевой хирургии, Николай Иванович настойчиво добивался командировки в Севастополь. Власти были глухи к его просьбам, но помогла Великая Княгиня Елена Павловна. Она решила при участии Пирогова реализовать свой план: командировать сестер милосердия в военные госпитали. Николай Иванович согласился руководить деятельностью сестер милосердия Общины Воздвижения Святого Креста. 6 ноября 1854 г. первая группа из 35 сестер милосердия отправилась в Севастополь, где их ожидал Н. И. Пирогов. Вскоре общее число сестер возросло до 250. Война показала, что большинство из них блестяще справились с работой в страшном котле Севастопольской обороны. Объем работы медиков был огромным. Так, на каждого врача в Крыму приходилось до 700 раненых и больных, на одну сестру милосердия – от 100 до 200 тяжелораненых и 300 – 400 легкораненых. В “Севастопольских письмах” и отчетах о деятельности Крестовоздвиженской общины Н. И. Пирогов высоко оценил работу сестер милосердия. Общепризнано, что именно Крестовоздвиженская община была первой военной общиной сестер милосердия не только в России, но и во всей Европе. После окончания Крымской войны Великая Княгиня Елена Павловна продолжала уделять внимание деятельности сестер милосердия. Она активно поддерживала Российский Красный Крест, созданный в 1867 г. В течение 30 лет Елена Павловна патронировала Крестовоздвиженскую общину, и это было достойно оценено, например, в докладе генерального секретаря Международного Комитета Красного Креста В. Грюбера в Баден-Вюртенберге на коллоквиуме “Предшественники Красного Креста”. В 60-е годы XIX в. в России стали возникать новые общины сестер милосердия. Так, в 1868 г. в Петербурге была создана Георгиевская община, в руководстве которой видное участие принимал С. П. Боткин. Общины сестер милосердия были организованы также в Москве, Харькове, Тбилиси и других городах.
Обладая авторитетом среди мировой медицинской общественности как выдающийся военно-полевой хирург и организатор военно-медицинского дела, Н. И. Пирогов дважды возвращался к активной работе – на Франко-прусской (1870) и Русско-турецкой (1877) войнах. По приглашению Международного Комитета Красного Креста в 1870 г. он выехал на Франко-прусскую войну, где ознакомился с положением дел в госпиталях воюющих армий. За пять недель Н. И. Пирогов осмотрел 70 военных лазаретов. Его интересовали организация помощи раненым, деятельность Красного Креста, методы лечения и др. Он остался доволен тем, что за рубежом применялись его идеи и предложения
Находясь на фронтах, он сумел получить ответ на многие интересующие его вопросы: деятельность Красного Креста; частная помощь и участь больных и раненых; раненые на поле боя в современных боевых условиях; результаты сберегательно-выжидательного лечения; опыт войны для развития отечественной военной медицины и организации частной помощи. Об этом он написал в “Отчете о посещении военно-санитарных учреждений в Германии, Лотарингии и Эльзасе в 1870 году”.
Началась война с Турцией. Предложений поехать на фронт со стороны военного ведомства Н. И. Пирогову не последовало. Инициативу проявило общество Красного Креста. На фронте он был более трех месяцев. Одними из целей поездки были изучение частной помощи раненым и больным, определение формы взаимосвязи военных и гражданских лечебных учреждений. В тот период он считал частную инициативу вполне оправданной и указывал лишь на то, чтобы условия в госпиталях Красного Креста не отличались от таковых в военных госпиталях. Николаю Ивановичу 67 лет, но он по-прежнему неутомим и энергичен. Пользуясь непререкаемым авторитетом, он фактически действовал как главный, хотя и нештатный, консультант по всем вопросам организации медицинского обеспечения Дунайской армии. Важным итогом командировки на Балканы стало издание Н. И. Пироговым научного труда “Военно-врачебное дело и частная помощь на театре войны в Болгарии и в тылу действующей армии в 1877–1878 гг.”.
При этом Н. И. Пирогов сам сделал много сложных операций, везде пропагандируя свои взгляды о свойствах ранений в эту войну, о выгодных методиках операций, повязок, перевязок и лечения вообще. Кроме всестороннего внимания к нуждам и положению раненых и больных, Н. И. Пирогов везде осведомлялся об условиях жизни бессменных помощников врачей – фельдшеров и сестер милосердия.
В годы Русско-турецкой войны общество Красного Креста и широкие слои населения России приняли участие в организации медицинской помощи раненым и больным воинам, денежных и материальных пожертвований, и Общество объединило деятельность многочисленных комитетов и благотворительных общин. Н. И. Пирогов первый заявил о том, что раненые и больные воины нуждаются как в заботливом, внимательном отношении со стороны командования, правительственных органов, так и общественности.
РОКК СЕГОДНЯ
История Российского общества Красного Креста интересна и очень богата. Во все времена основными направлениями его деятельности были и являются оказание помощи нуждающимся в ней людям, облегчение страданий, проявление доброты и милосердия. РОКК, являясь членом Международной Федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, повседневно руководствуется основными принципами международного краснокрестовского движения: гуманность, беспристрастность, нейтральность, независимость, добровольность, единство, универсальность.
Исполком СОКК и КП СССР не однажды награждал медалью и нагрудным знаком Н. И. Пирогова Комитеты и организации Союза обществ, его активистов и штатных работников, а также зарубежных деятелей краснокрестовского движения за их многолетнюю и плодотворную гуманную деятельность.
В Российской Федерации возобновилось проведение съездов врачей, основателем которых был Н. И. Пирогов. В проведенных с 1995 г. трех съездах продолжались традиции первых Пироговских съездов, предъявлялись требования к правительству страны о большем внимании к медицине, об увеличении бюджета здравоохранения. Пироговские съезды обрели большой авторитет у врачей и общественности РФ.
Признанием роли РОКК в современных условиях явилось принятие Указа президента Российской Федерации от 20 июля 1996 года “О государственной поддержке Российского общества Красного Креста”, а также соответствующих постановлений Государственной Думы РФ и распоряжений правительства страны.
РОКК в сложных условиях социально-экономических преобразований в стране осуществляет 79 гуманитарных программ медико-социальной помощи одиноким престарелым гражданам, ветеранам войн и труда, инвалидам, детям-сиротам, вынужденным переселенцам и беженцам. В них участвуют Международная Федерация обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, Международный Комитет Красного Креста и национальных обществ Красного Креста. В 2000 г. организации РОКК помогли почти 5 млн человек.
Нынешний год для Российского общества Красного Креста отчетно-выборный. Завершится он в ноябре XIII съездом РОКК. На проходящих сейчас конференциях региональных организаций подводятся итоги деятельности за прошедшие пять лет, определяются задачи дальнейшего развития Общества и выбираются авторитетные, деловые люди в руководящие структуры комитетов РОКК. На XIII съезде РОКК будут обсуждены результаты деятельности Общества за прошедшее пятилетие и план его развития на 2002–2010 годы; предложены и внесены изменения в Устав РОКК, избраны члены и руководители его органов. Залог того, что у Российского Красного Креста хорошее будущее – энтузиазм большинства сотрудников, активизация краснокрестовской работы, надежда на укрепление финансового состояния.
С 1997 года возобновилось членство в РОКК. В 1999 г. его членами стали 570 тыс. человек, а в 2000 г. – 590 тыс. Ряд комитетов активно организует безвозмездную сдачу крови.
Приоритетное направление деятельности РОКК в настоящее время – уход на дому за одинокими престарелыми гражданами, за больными, страдающими тяжелыми хроническими заболеваниями. Эту работу выполняют 2500 медицинских сестер милосердия. Некоторые региональные организации помогают здравоохранению в борьбе с туберкулезом, работают с подростками по профилактике СПИДа и наркомании.
В комитетах РОКК укрепляется исполнительная власть. В 29 комитетах работают директора, основная задача которых – поиск сотрудников для медико-социальной работы общественной организации. Для усиления вертикали власти и контроля за региональными комитетами РОКК формируются представительства ЦК РОКК в 7 окружных регионах, в 5 регионах эта работа уже развернута. К сожалению, ряд комитетов РОКК бездействует, слабо работает по вовлечению населения в члены Общества, не имеет деловых контактов с органами власти, испытывает тяжелое финансовое положение.
А. ТЮЛЯНДИН, заместитель председателя Российского общества Красного Креста, заслуженный врач РФ
А. ВОРОПАЙ, кандидат медицинских наук, заслуженный врач РФ

К 120-й годовщине со дня смерти
Н. И. Пирогова

Автобиография Н. И. ПИРОГОВА*, написанная им самим в письмах к И. В. Бертенсону**

* Орфография близка к оригиналу.
** И. В. Бертенсон – почетный лейб-медик, друг Н. И. Пирогова.

От редакции. Каждая нация по праву гордится своими великими людьми, свято чтит их память, сохраняя ее для будущих поколений. Такие люди составляют силу и мощь нации. Исторически сложилось, что Россия позднее других вступила на путь прогресса и все же смогла преуспеть в области науки, творчества и др. благодаря своим гениям. Наши великие соотечественники Н. И. Лобачевский, Д. И. Менделеев, Н. И. Пирогов, приобретшие колоссальные заслуги перед всем человечеством, дают полное право нам, русским, считать себя частью мирового научного сообщества и прогресса. И мы не имеем права забывать своих великих предшественников.
В начале прошлого века Обществом Русских Врачей в память Н. И. Пирогова было предложено соорудить в Москве Дом Пирогова. Начался сбор пожертвований, однако дело продвигалось медленно. В 1913 году XII Пироговский съезд вдохнул новую жизнь в это решение, поручив “Правлению Пироговского Общества организовать 13 ноября 1913 г. повсеместный сбор пожертвований от врачей на сооружение Дома и повторять организацию “Пироговского Дня” 13 ноября ежегодно до тех пор, пока не накопится достаточная сумма”.
По прошествии без малого 100 лет в Москве, которая еще в 1881 году признала Николая Ивановича Пирогова своим Почетным Гражданином, нет Пироговского Дома-музея. Факт, который, с одной стороны, всегда можно объяснить недостатком денег, но может ли это служить серьезным аргументом в данном конкретном случае? Действительно, трудно поверить, что при нынешнем размахе градостроительства нельзя найти средств на Пироговский Дом. Желания, времени, человеческого внимания и элементарного чувства национальной гордости – вот этого нет! Что же касается денег, то есть вещи, которые не имеют цены. Некоторое время назад вознамерилась я лично приобрести собрание сочинений или отдельные труды, написанные Н. И. Пироговым или посвященные ему. Крайне непростым оказалось это, и не только потому, что тираж таких изданий ограничен. Став завсегдатаем соответствующих магазинов и лавочек, спрашиваю продавцов:
– В чем дело, это большая редкость?
– Еще какая! – отвечают мне. – Такие издания, как правило, составляют золотой фонд домашних библиотек. Их владельцы – врачи и врачебные династии. В наш магазин такие книги попадают только потому, что некоторым из них, одиноким и уже очень немолодым, приходится постепенно расставаться с частью своих библиотек, чтобы просто прокормить себя. Да, мы и сами не спешим брать такие издания, они недешевы и не скоро покупаются.
Букинистический мир специфичен и довольно замкнут. Видимо, мой интерес к Пирогову показался необычным, меня запомнили и даже по собственной инициативе решили мне помочь: ведь есть же спрос!
– А это вы Пироговым интересуетесь? – приветствуют меня в магазинчике. – Знаете, мы специально для вас спрашивали, но не хотят старички расставаться с Николаем Ивановичем.
Я понимаю, для них это – последний бастион. И как же это страшно, когда образованнейшая часть нашего общества, интеллигенция, ставшая нищей, продает свои сокровища, свои книги, по одной... Я сама наблюдала это, я видела их глаза. И удивительно, этим людям не нужна посторонняя жалость, им совершенно невозможно просто так предложить некоторую сумму денег – они наверняка не примут их. Ими нужно гордиться, ради них надо издавать бесплатную “Врачебную Газету” и непременно соорудить Дом Пирогова в Москве...
По сути дела, для Российской медицинской ассоциации и “Врачебной Газеты”, открывшей на своих страницах специальную рубрику, посвященную истории создания Общества Русских Врачей в память Н. И. Пирогова и проведения первых Пироговских съездов, минувший год стал годом памяти Пирогова. Это событие символично. Воспоминания о его жизни и деятельности всегда поучительны, его пример служит источником новых сил для новых свершений.
В наступившем 2001 году исполняется 120 лет со дня смерти Н. И. Пирогова. И коль сложилось так, что русские врачи чествовали память неутомимого труженика, гения, великого борца за жизнь Николая Ивановича Пирогова не только в год его рождения, но и в годовщины его смерти, будем и мы верны этим традициям.

***
“Село Вишня, 1880 г., Сентября 27.
...Что же вам написать из моей автобиографии, которую пишу только для себя и моего семейства, на память. Вот вам название глав из этой автобиографии: вступление в Московский университет студентом-ребенком 14 лет, в 1824–25 годах; я – студент не в нынешнем вкусе и не по последней моде. Вступление в Профессорский институт, в 1827–28 годах, лекарем 17 лет. Защита докторской диссертации в 1833 г., после 5-летнего пребывания не по своей вине в Дерпте; послан был туда только на 2 года с тем, чтобы приготовиться для отправления за границу; но французская же июльская революция замедлила это отправление на 3 года, из них 2 зачислены в службу.
Пребывание в Берлине и Геттингене 2 года. Во время возвращения в Россию опасная болезнь на пути, в Риге, и в то время, как я лежал больной в рижском военном госпитале, Иноземцев, мой товарищ, был избран гр. Строгановым (опять граф!), профессором хирургии в Москву, а я, москвич, остался на бобах и на госпитальной койке.
Нежданно и негаданно, вдруг предложение бывшего ректора Дерптского университета и моего учителя Мойера занять его кафедру в Дерпте, но не без оппозиции со стороны других факультетов, и особенно теологического. Итак, случай, болезнь, выводят на новое поприще. 5 лет профессуры, требовавшей ежедневно 8 часов занятий в клинике, аудитории и анатомическом театре со слушателями. В это время изданы: 1) Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций на латинском и немецком языках, с атласом in folio; 2) Анналы хирургической клиники за 1836–1837 гг.; 3) Клинические анналы за 1837–1838 гг.; 4) Монография о разрезах Ахиллесова сухожилия. 1840 г. – Академическая Демидовская премия за хирургическую анатомию фасций и артерий.
В 1840 г. вручаю Клейнмихелю, назначенному тогда попечителем (Петербургской Мед.-Хир. Академии), проект об учреждении в России госпитальных классов для оканчивающих курс и молодых врачей. Проект принят, утвержден, и я вызван занять в М.-Х. Академии кафедру госпитальной хирургии при 2-м военно-сухопутном госпитале и должность старшего врача хирургического отделения этого госпиталя с правом принимать в него и грудных больных. С тех пор постепенно начали организовываться госпитальные клиники и в русских университетах. Проекты этой организации и выбор лиц составлялись в Комитете при Министерстве Народного Просвещения Уварова (тогда еще не графа), в члены которого, т. е. Комитета, я был приглашен вместе с проф. Зейдлицем и д-ми Спасским и Раухом, под председательством М. А. Маркуса. Это было в 41 г., и в то же время я был избран членом Медицинского Совета (может быть, в 42 г. – не помню). В течение 5 лет издал: 5) 6 выпусков прикладной анатомии с атласом in folio; издание вследствие банкротства книгопродавца Ольхина не кончено; 6) Атлас анатомии для судебных врачей, по поручению Министерства Внутренних Дел. В то же время я принял на себя читать на трупах курс патологической анатомии и в течение 14 лет вел протоколы 11.000 вскрытий трупов.
В 1845 году я внес проект в конференцию М.-Х. Академии об учреждении Анатомического института, который, несмотря на жесткую оппозицию черниговцев, был утвержден попечителем Веймарном, и я в 1846 г. отправился за границу от Академии для приискания ученого прозектора и для ознакомления с устройством заграничных анатомических институтов. Да, я и забыл упомянуть выше, что я был отправлен в Париж в 1837 г. Дерптским университетом (что в то время было редкостью) и вывез оттуда весьма лестное обо мне мнение Вельпо, с которым сблизился через мою Хирургическую анатомию фасций и артерий. Пребывание же мое за границею в 46-м году доставило М.-Х. Академии лицо в виде молодого прозектора, рекомендованного мне проф. Гиртлем и сильно меня заинтересовавшего своими прекрасными работами. Это был Грубер, выбором которого Академия по справедливости может гордиться, так же точно, как и я сам. В 1847 году была в первый раз в России применена эфиризация (эфирование) при операциях, делаемых мною в С.-Петербургских госпиталях: Обуховском, Петропавловском, Марии Магдалины и детской, консультантом которых я бесплатно служил почти 14 лет.
Опыты над животными, потом над людьми привели меня в первый раз к применению эфирования per rectum; результаты моих наблюдений я изложил в изданных мною в 1847 г. на французском языке “Etherisation par Ie rectum”. Едва я кончил эту работу, как тогдашний директор Военно-Медицинского Департамента В. В. Пеликан (расположением ко мне и дружбою которого я всегда дорожил) предложил мне отправиться по Высочайшему повелению на Кавказ и испробовать анестезирование на поле сражения. В июле 1847 года я, весьма благосклонно принятый князем Воронцовым и начальником штаба Коцебу, участвовал при осаде крепостного аула Салты; осада продолжалась целых 6 недель, были постоянно ночные вылазки, подкопы, штурмовали также одну часть аула; все это доставило несколько сотен раненых, и тогда у всех, требовавших операционного пособия, я употреблял эфирование моим прибором per os и per rectum в первый раз на поле сражения. И в первый же раз употреблена была мною неподвижная крахмальная повязка на поле сражения в сложных переломах конечностей. Статистика была ведена весьма аккуратно сопровождавшим меня ассистентом д-ром Неммертом (теперь покойным). Осмотрев на Кавказе, на юге России, по поручению военного ведомства почти все военные госпитали (более 100), я возвратился зимою к новому 1848 году в полном неведении о чреватости его событиями и занялся изданием моего “Отчета о медицинском путешествии на Кавказе”, с атласом, статистикою всех произведенных с анестезированием операций и моими исследованиями на животных и на трупах различных свойств огнестрельных ран; книга эта была переведена и на русский язык в журнале М.-Х. Академии. Уже при поездке моей по Кавказу я встречал на пути холеру, сильно свирепствовавшую в станицах и в войске. По возвращении в С.-Петербург она летом 1848 не замедлила и здесь явиться. Я организовал в моей Госпитальной клинике особое отделение для одних только больных настоящей азиатскою холерою и в течение 6 недель в моем отделении и других госпиталях сделал 800 вскрытий холерных; результаты этих наблюдений изложены в моей книге “Патологическая анатомия азиатской холеры”, с атласом in folio, на русском и французском языках.
Моя Прикладная анатомия и Патологическая анатомия холеры были удостоены большой Демидовской премии от Академии наук. С 1849 по 1852 г. сверх моих обыкновенных занятий по госпитальной клинике, патологической анатомии, Анатомического института (директором которого я был назначен) и по консультациям в 5 гражданских госпиталях (Обуховском, Марии Магдалины, Петропавловской, Детской и Максимилиановской лечебнице) я трудился над моими Анналами госпитальной клиники и изданием книги на немецком: “О счастьи в хирургии”. В Анналах я описал мою операцию остеотомичной ампутации в суставе ноги. Восточная война (1851–1852г.) застала меня в этой работе, и я принялся за приспособление моей неподвижной гипсовой повязки на поле сражения, узнав из опыта при осаде Салты различные невыгоды крахмальной повязки Сетена в полевой хирургической практике; зашед однажды к скульптору, я познакомился с гипсованием холста и тотчас же приложил его к наложению неподвижных и съемных гипсовых повязок, испытав их в госпиталях в различных видах и достаточно убедившись в их удобствах, описал в одном томе Анналов мою гипсовую повязку, а потом описал ее и в особой брошюре: “Неподвижные гипсовые повязки”. В этот же период времени я начал издавать выпусками мой большой атлас с текстом, на иждивение Академии, под именем “Топографо-анатомический атлас разрезов на человеческих трупах”.
Между тем настал 1853 год, потом война перенеслась с Дуная под Севастополь; я предложил себя к услугам при осаде и получил не без труда разрешение отправиться в Крым. Великая Княгиня Елена Павловна много содействовала моему отправлению под Севастополь, поручила мне руководить занятиями организованной ею тогда Крестовоздвиженской Общиною сестер; впоследствии такое же поручение руководить занятиями Сердолюбивых вдов дано было мне и по воле Государыни Императрицы Александры Федоровны; сверх этого, Великая Княгиня Елена Павловна предоставила мне сформировать небольшую корпорацию врачей-хирургов на ее иждивение, с тем, чтобы они находились в непосредственном моем заведовании и никуда не назначались военным ведомством без моего согласия; д-ра Каде, Обермиллер, Хлебников, Беккерс, Тарасов, а впоследствии и С. П. Боткин (при второй моей поездке в Крым) принадлежали к этой категории врачей.
Имев 6 месяцев, с октября по июнь, в заведовании моем перевязочный главный пункт в Дворянском собрании, госпитальные бараки на Северной стороне и госпитали в Николаевской батарее и в 5 частных домах Севастополя, я устал до крайности, а главное, до глубины души расстроенный госпитальною тогда неурядицей и самыми вопиющими злоупотреблениями администраций, я возвратился в Петербург, полагая чем-нибудь способствовать перемене военно-врачебного дела в Севастополе к лучшему. Я успел только выхлопотать для себя новую командировку в Севастополь с вновь набранными мною врачами, в числе которых был и С. П. Боткин, рекомендованный мне его товарищем по университету Беккерсом и только что окончивший курс.
Мы приехали уже после падения южной стороны Севастополя, расположились на северной стороне, застав там еще несколько тысяч раненых и больных, которых перевязали и отправили в Симферополь; здесь я получил в заведование вновь выстроенные бараки; врачи, состоявшие при мне, и сестры были распределены по палатам, и между ними С. П. Боткину я предоставил тифозное отделение. Пробыв в Симферополе от октября до декабря 1855 г., я отправился в путь и осмотрел до 70 госпиталей Перекопа, Херсона, Екатеринослава, Харькова и пр., переполненных дизентеричными, тифозными, ранеными и множеством больных, отморозивших себе ноги во время транспортов в открытых санях при 200 мороза. Тяжелое, страшное то было время, его нельзя забыть до конца жизни”.
Материал подготовила
Е. ЗЛОДЕЕВА