Дети и СПИД: на что мы надеемся?

Серьезности происходящего свидетельствует то, что Национальный совет безопасности США, в компетенцию которого никогда прежде не входили инфекционные заболевания, включается в борьбу со СПИДом. В частности, Соединенные Штаты удваивают расходы бюджета на эти цели до 254 млн долларов в год и создают специальную межправительственную группу по данной проблеме. К описанным действиям американское правительство побудил январский правительственный доклад, констатировавший, что четверть южноафриканского населения умрет от СПИДа.
Другой “зоной риска”, кроме африканского континента, называлось пространство бывшего Советского Союза и Восточная Европа, где инфекция также разносится с колоссальной скоростью. Как писала “Вашингтон пост”, в ближайшие 20 лет эти страны может ожидать демографическая катастрофа, к тому же среди 75 факторов, приводящих к дестабилизации правительств, СПИД сегодня “имеет особенно сильную корреляцию с вероятностью государственного дефолта в странах с переходной экономикой”.
Конечно, все это может показаться преувеличением. Однако цифры не дают усомниться в том, насколько велика опасность. По официальным данным, в декабре 1999 года в России было выявлено 24 500 носителей ВИЧ. К 10 апреля 2000 года их стало уже 36 133. Об истинном размахе бедствия можно только предполагать. Как считает, например, профессор Вадим Покровский, руководитель Российского Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, еще в конце 1999 года в России около 500 тысяч человек были заражены приобретенным иммунодефицитом.
В основном жертвами вируса становятся потребители инъекционных наркотиков. Однако в регионах, где в 1996 году вспышка ВИЧ была зарегистрирована среди наркоманов (Калининград, Нижний Новгород, Саратов, Новороссийск и пр.), уже начался новый этап эпидемии – теперь заражение происходит, в основном, половым путем. Медики прогнозируют, что похожие процессы будут развиваться в регионах, где сейчас преобладает инъекционное заражение (Москва, Московская область, Иркутск). К примеру, только за первые 9 месяцев прошлого года в столице произошло 2700 случаев инфицирования – втрое больше, чем за все предыдущие годы. Вероятен и рост заражения в гомосексуальной среде, считают специалисты. Особенностью эпидемии в России сейчас также становится неуклонный рост женской заболеваемости СПИДом. Так, за последние годы соотношение мужчин и женщин изменилось с 4 к 1 до 2 к 1. Следствием этого является рост числа детей, родившихся у ВИЧ-инфицированных матерей. На 10 апреля нынешнего года в России было зарегистрировано уже 347 таких детей.
СПИД и дети… Проблема эта в России, да и в мире в целом, имеет два аспекта: с одной стороны – угроза заражения смертельной болезнью для детей 12-17 лет, обязанность общества свести риск к минимуму, с другой – условия и перспективы жизни в стране больных ВИЧ/СПИДом малышей. Оба они непосредственно связаны с общей ситуацией и социальной политикой государства, в том числе по отношению к СПИДу.
По официальным данным, сейчас около 80 процентов выявляемых больных – молодежь в возрасте до 25 лет, причем процент инфицированных в категории “дети и подростки” неуклонно растет. Как правило, доминирует путь передачи, связанный с инъекционным употреблением наркотиков (к счастью, использование одноразовых шприцев в медицине стало нормой). Наркомания и СПИД в России срослись в гордиев узел. И даже информированность молодых людей об опасностях “взрослой” жизни и вреде наркотиков не всегда влечет за собой изменения в поведении и готовность отказаться вкусить “запретного плода”.
Специфические проблемы переходного возраста – стремление быть самостоятельным, непонимание окружающих, отсутствие должного внимания к ребенку в период взросления, а также зачастую любопытство или нежелание отставать от других – приводят к тому, что молодежь пробует наркотики, сначала легкие, потом все более тяжелые. Никто не думает о чистых шприцах… Лишь потом приходит осознание того, что если от наркомании еще можно вылечиться, то СПИД останется навсегда.
Поиски “противоядия”, несмотря на миллиардные вложения всех стран в медицинские исследования и эксперименты, пока результатов не дали. Даже спустя десятилетия с момента открытия нового вируса спасения от СПИДа так и не существует. Это звучит как приговор для 33,6 млн землян, 1,2 млн из которых – дети. Только в прошлом году армия больных пополнилась 5,6 млн новых жертв, причем 570 тысячам не исполнилось и 15 лет. Умерло от СПИДа в 1999 году 2,1 млн человек, каждый четвертый – ребенок (здесь и далее используются исследования ЮНЭЙДС, Всемирной организации по предотвращению СПИДа).
Число детей, страдающих от СПИДа, в том числе зараженных в младенчестве, будет расти год от года – ведь увеличение женщин и наркозависимых в мире (и в России, подчиняющейся общим законам развития) автоматически означает повышение количества пар, где один или оба родителя инфицированы. И это при том, что СПИД на 20 процентов снижает способность организма к деторождению. По международной статистике, более 90 процентов ВИЧ-инфицированных детей рождается от больных матерей или заражается при грудном вскармливании.
Как сложится жизнь тех детей, кто увидел свет, уже будучи носителем иммунодефицита? Что ждет тех 347 юных россиян, которых постигла эта беда? К сожалению, напрашиваются лишь неутешительные ответы. Нельзя поручиться за то, что у этих детей будут родители: молодые наркозависимые часто отказываются от новорожденных, узнав, что они тоже больны. Даже если этого не случится, не все инфицированные родители из-за своего недуга смогут увидеть, как вырастет их дитя. Несмотря на усилия врачей, психологов, общественных организаций, эти дети, скорее всего, будут ощущать свою заброшенность и отчуждение от остальных детей и мира в целом.
Отстраненность и страх по отношению к людям со СПИДом испытывают более половины взрослых жителей России. Изоляция ВИЧ-инфицированных по-прежнему выглядит в глазах многих наиболее эффективным способом обезопасить себя и остановить эпидемию. О последствиях подобного “принудительного затворничества” ни в чем не повинных детей общество пока не задумывается, не подозревая о том, что в скором времени страна сама может оказаться “за колючей проволокой” болезни.
Будучи носителем СПИДа, человек не только подвергается публичному остракизму. Ему предстоит еще более страшное испытание – разобраться в себе и найти силы жить дальше. Тяжелейшая депрессия, попытки суицида – все это проявления шока, испытываемого человеком при известии о том, что он болен. Внезапно люди оказываются “вне общества”, чуть ли не “погребенными заживо” и обреченными всю жизнь хранить эту горестную тайну. Те, кто далек от этой проблемы, редко осознают, что своим поведением они причиняют и без того чаще всего находящемуся в состоянии стресса человеку боль и обиду.
Безусловно, люди со СПИДом остаются полноценными людьми, они обладают всеми правами и возможностью реализовать себя и не должны быть просто объектами жалости или страха. Они не менее талантливы – примером тому певец Фредди Меркюри или баскетболист Мэджик Джонсон – и способны обогатить общество, поэтому оно не должно запирать их на ключ. Цивилизованное отношение также предполагает, что наряду с обеспечением права на достойные условия существования и трудоустройство для людей с ВИЧ/СПИДом, общество всеми силами стремится не допустить увеличения числа заболевших, уделяя особое внимание профилактике иммунодефицита в детской и подростковой среде. Но теория и практика вовсе не одно и то же.
Конечно, нельзя говорить, что Россия бездействует – уже давно министерства и общественные структуры подключились к разрешению проблемы. Но несмотря на все усилия людей, посвятивших себя предотвращению СПИДа, этого недостаточно, чтобы остановить столь мощного врага. В обществе по-прежнему царствуют стереотипы: для людей проблема ВИЧ чаще всего остается “подведомственной” только здравоохранению. От нее стараются отгородиться, забывая, что СПИД – не простуда, и поход в поликлинику дела не исправит. Остаточный принцип финансирования здравоохранения не позволяет даже надеяться на то, что иммунодефицит можно будет остановить руками медиков. Тем не менее, потенциальные социальные и экономические последствия эпидемии не просчитаны.
Очевидно, что главного изменения – в сознании (как граждан, так и государственных чиновников) так и не произошло. Мы продолжаем иррационально бояться СПИДа, не меняя стереотипов поведения, не считая, что на это сейчас нужно бросить все силы, внести в список первоочередных задач России. Подобное отношение, нежелание взглянуть правде в глаза может скоро привести к тому, что “шестая часть земли” либо перестанет существовать как единое целое, либо будет одним из мировых гетто, где жизнь для взрослых и детей превратится в ожидание смерти. Сейчас масштабы еще не столь велики, и эпидемии можно помешать. Но, несомненно, это последний шанс, который мы не вправе упустить.

Анна Севортьян, обозреватель
Агентства социальной информации 27.11.2012